Оперные тайны

Характер Верди ощущается даже в интерьерах его дома в Сант-Агате. Сейчас он принадлежит его наследникам. И летом толпы туристов со всего мира едут к великому «буссетьянцу» погулять в парке, где многие деревья высажены им самим.

Вилла Сант-Агата

Обстановка в доме достаточно дорогая, но очень простая. Тяжёлая, как характер Медведя (так называла своего мужа Джузеппина Стреппони, а вслед за ней – за глаза! – и остальные), мебель красного дерева. Тяжёлые занавеси на окнах – Верди задёргивал их, когда работал поздно ночью. Ему требовались полная темнота в комнате и огни свечей. Иногда он открывал балкон или дверь на террасу, смотрел на звёздное небо, выпивал чашку крепкого кофе, выкуривал сигару, возвращался и писал. И всегда говорил, что самое продуктивное время у него – ночь.

Было дело в Пасси…

Образ жизни Верди на вилла Сант-Агата известен достаточно хорошо. Он просыпался довольно рано, ему готовили очень крепкий кофе. С ним он предпочитал кула-телло – это высший сорт пармской ветчины совсем без жира – и бутерброды с пармезаном. Или горячие бутерброды панини – с моцареллой, ветчиной, помидорами и знаменитым соусом песто. А если был сезон, то традиционный пармский деликатес – свиное плечико Сан-Секондо…

После этого Верди шел гулять. Гулял он где-то часа два. К этому времени его Джузеппина уже пробуждалась и начинала думать об обеде. Точнее, какую пасту приготовить своему любимому мужу. По части именно пасты он был чрезвычайно капризен и отлично разбирался в её разновидностях. Допустим, он говорил: «Сегодня я хочу пасту с белыми грибами, завтра я хочу, чтобы мне сделали пасту с трюфелями. Такую, как я ел у своего друга Россини, и чтобы она была ничем не хуже! А если она окажется хуже, вы мне испортите настроение на весь день!»

С прогулки Верди нередко приходил уже с немалым количеством идей, ещё до обеда обязательно что-то записывал. Записывал по-разному: бывало, что и на первых попавшихся под руку клочках бумаги. Например, счетах за корм скоту – как некоторые фрагменты «Аиды». А иногда и как положено, на нотной бумаге и почерком просто безупречно каллиграфическим, подобно примерным ученикам – как знаменитый квартет из «Риголетто».

После обеда он отдыхал и потом снова работал до двух часов ночи. И так было практически каждый день. При этом далеко не каждая музыкальная мысль, которая приходила ему в голову, впоследствии превращалась в строчку оперной партитуры.

Вообще в быту Верди, который всю жизнь не без основания и не без гордости называл себя крестьянином, был в целом прост и неприхотлив. И его пристрастия к некоторым кулинарным, скажем так, изыскам шли от Россини, с которым Верди познакомился и сблизился в Париже. Думаю, что не случайно Верди и Стреппони, когда они тоже довольно долгое время жили на берегах Сены, снимали виллу в Пасси – именно там, где свил гнездо и «пезарский лебедь» Россини.

А оставивший заметный след не только в опере, но и в гастрономии Россини, как известно, любил повторять: «Вот вы попробуйте то, что я для вас приготовил, и только потом решайте, какой из меня композитор!» Россини вспоминал, что лучшего собеседника и компаньона за его ужинами, и в особенности человека, который был способен оценить его кулинарию лучше, чем Верди, просто не было!

Но сближала Россини и Верди, конечно, не только кулинария. Оба они сходились, например, на совершенно безумной любви к Моцарту. Хотя у Россини это была скорее любовь-ревность. Он говаривал: «Не надо меня сравнивать с австрийским чудом». Но в душе он преклонялся перед Моцартом, он слушал его музыку в невероятных количествах. И Верди Моцарта обожал, просто боготворил.

Иногда в спорах Россини начинал ершиться и говорил: «Да что твой Моцарт! Мы-то с тобой не хуже…» А Верди ему отвечал: «А вот как ты относишься к этой, допустим, теме…» И играл, положим, тему из Сороковой симфонии. Или из «Юпитера». Или из какой-нибудь мессы. И Россини признавал: «Да, перед этим человеком нужно склонить головы. Он и вправду поцелован Богом».

«Впрочем, – добавлял Россини, – и наш соотечественник Сальери не бездарен. Даже талантлив. Но ему просто не повезло жить в одно время с Моцартом». А Верди возражал, говоря, что их нельзя сравнивать. Хотя бы потому, что у Сальери, при всей его одарённости, талант, что называется, «от головы». Помните, у Пушкина: «Усильным, напряжённым постоянством…» А талант Моцарта – от Бога, от мироздания, от Вселенной.

Итальянцам конца XIX века Верди казался любимцем Фортуны, баловнем удачи, избранником судьбы – да называйте как хотите! Ещё бы! Автор «Аиды» – это исторический факт – за свою жизнь заработал больше, чем любой композитор до него.

В конце жизни у него на счету было около 300 тысяч лир. Это уже после того, как он создал, по его собственному признанию, лучшее своё произведение. То есть построил за свои средства в Милане знаменитый ныне Casa Verdi – дом-приют для престарелых музыкантов, в крипте которого он с Джузеппиной Стреппони и похоронен.

Джузеппина Стреппони