Опьяненный любовью

Пен глубоко вздохнула, как будто приняла решение, и, судя по тому, как она расправила плечи, решение неприятное.

Что за черт. Лучше быть смелым и броситься в атаку, чем трусом и, пластаясь в грязи, прятаться в узкой щели.

– Я люблю тебя, – сказал Гарри, прежде чем Пен успела заговорить.

Она помолчала.

– Гарри, я тоже люблю тебя, но…

Он подошел ближе к ней и приложил палец к ее губам.

– Пен, выходи за меня. Пожалуйста! Обещаю, ты об этом не пожалеешь. Каждый день, каждую минуту я буду стараться, чтобы ты не…

Гарри не собирался унижаться, но едва заговорил, эти слова сами вырвались.

Пен улыбнулась ему взглядом и осторожно отвела его палец от своих губ.

Она подумала, что он врет? Гарри попытался схватить ее ладонь, но почувствовал только, что она ускользает.

К горлу подкатил страх, но он сглотнул его… до времени.

– Гарри, я не знаю…

Ну, это лучше, чем «нет».

– Что мне сказать или сделать, чтобы тебя убедить?

Она засмеялась.

– Гарри, что ты, не надо ничего делать, не надо… – Пен на него посмотрела и отвела глаза. – Оденься.

Пока он не получит ответ, он от нее не отойдет. Он слишком боялся подняться наверх, а потом спуститься и понять, что она ушла от него навсегда.

Мысль абсурдная, но ничего здравого ему в тот миг в голову не приходило.

– Только если ты поднимешься наверх вместе со мной.

Пен помотала головой.

– О нет. Я знаю, лучше мне этого не делать.

Его мужское достоинство ожило. Он может соблазнить Пен выйти за него замуж.

К сожалению, это будет нечестно. Кроме того, он не получит того, чего на самом деле хотел, – воодушевленного, безоговорочного согласия Пен.

– Гарри, я пришла сюда с мыслью, что я выйду за тебя замуж. Твоя мать меня убедила. Она пролила свет на обстоятельства моего рождениея, мою историю. Она все это отринула и заставила меня думать, что я и правда могу стать графиней Дэрроу.

– Можешь!

Пен покачала головой, медленно, сокрушенно.

– Нет, не могу. Леди Сьюзен только что открыла мне правду. Она права: высший свет не примет крестьянское отродье. Знать будет избегать меня… и Гарриет… – Голос Пен сорвался. Она глубоко и судорожно вздохнула. – Мое низкое происхождение не позволит признать законными наших будущих детей. Люди будут смотреть на тебя косо. Я этого не допущу.

Она положила ладонь ему на плечо, но тотчас отдернула, как будто это прикосновение ее обожгло.

– Так будет лучше.

– Нет, не лучше. Я люблю тебя.

– Сейчас. Но подумай, Гарри. Будешь ли ты любить меня после того, как твои друзья станут презрительно смотреть на меня? После того, как ты увидишь, что они смеются или того хуже подвергают гонению наших детей из-за низкого происхождения их матери? Или наша любовь будет постепенно, день за днем, разрушаться с каждым новым оскорблением? – Пен покачала головой и отвернулась. – Любовь – это еще не все, и она существует не в безлюдном пространстве.

«Почти то же самое говорила Летиция».

Но любовь Летиции убил Уолтер. Любовь Летиции умерла в браке, а не под давлением извне. Черт, он сомневается, что Уолтер был способен любить. Главное, он не способен был сохранять верность.

А его любовь настоящая. Гарри будет на стороне Пен. Они пройдут все испытания вместе.

Она пошла к двери.

– У тебя выдался тяжелый год в связи со смертью Уолтера и всеми изменениями, твоими новыми обязанностями. И потом, когда твоя мать и невестка подталкивают тебя к женитьбе, – это слишком. Не сомневаюсь, в следующем сезоне, когда ты успеешь разобраться с делами и родственники перестанут на тебя давить, тебе больше повезет в поиске подходящей невесты…

Гарри потерял самообладание.

– Остановись!

Он подошел и замер в полушаге от Пен. Не мог к ней прикоснуться, не доверял себе.

– Да, прошлый год стал для меня адом. – Гарри не кричал, но говорил отрывисто и резко, словно наносил удары.

Он видел, как Пен вздрогнула, и пожалел ее, но она сама его разозлила. Ему-то казалось, что она поймет.

– Знаешь, почему было так скверно? – Ответа он не ждал и продолжил, не дав ей времени возразить. Просто не мог сдержать поток слов. – Так скверно было потому, что я был один. Меня никто не понимал. Я был уже не Гарри, а граф Дэрроу. Ты можешь это понять? Тот, кем я был всю жизнь, улетучился, словно дым. Все хотят видеть графа, поговорить с графом, выйти замуж за графа. Странным образом я превратился в Уолтера и своего отца.

– Прости меня…

Слова не извиняли.

– Ты не знаешь, как быть графиней? Что ж, а я не знаю, как быть этим чертовым графом. Меня не растили графом, графом растили Уолтера. Мне предстояло искать себя в жизни самому. Я себя нашел. А когда Уолтер умер, мне пришлось взвалить все на свои плечи.

Гарри провел ладонью по волосам, вспоминая, насколько сильное он испытал и продолжает испытывать отчаяние.

– Я скорблю по Уолтеру, но ты знаешь, мы никогда не были близки. Я почувствовал ужас оттого, что мужчина в расцвете сил оставил мою невестку вдовой, а моих племянниц сиротами, и я злился. Уолтер был небрежен, чертовски безответственен, и теперь мне и всем остальным приходится за это расплачиваться.

Он почувствовал, как Пен, успокаивая, гладит его по руке, но не мог остановиться.