Опиум интеллектуалов

Основное различие меньше разделяет категории поведения, чем идеальные и реальные совокупности. Идеальная – совокупность конституции и доктрины, реальная – совокупность, созданная людьми, которые правят в соответствии с этой конституцией или которые живут по этой доктрине. Историк или социолог имеют в виду иногда специфический смысл текста в идеальной системе конституции или доктрины, а иногда смысл, преломленный через сознание. Юрист или философ склоняются к пониманию произведений в их специфическом значении, историк – к пониманию в их физическом или социальном возникновении.

Эти две интерпретации не являются ни противоречивыми, ни исключающими одна другую. Связь между моментами философского умозаключения или юридической аргументацией является по определению разнородной к отношениям, которые установил историк или социолог. Она (связь) раскрывает свое значение только тому, кто согласен проникнуть в метафизическое пространство, или юристу.

Особый смысл пережит людьми в определенную эпоху, в коллективных сообществах, которые присоединялись к определенным верованиям. Ни один философ не обладал чистым разумом, ни один не отделен от своего времени и своей родины. Критические размышления не могут заранее ограничить права исторической или социологической интерпретации, если не вспоминать непримиримую неоднородность между особым смыслом и пережитым смыслом. По существу, изучением возникновений смыслов невозможно понять чисто философское значение или чисто художественное качество произведения. Состояние общества объясняет множественность свойств произведений, но никогда тайну шедевра.

Множественность значения, которое является результатом неопределенности совокупностей и различием между особым и пережитым смыслами, ведет к обновлению исторической интерпретации, она сначала предлагает защиту против худшей формы релятивизма, той, которая сочетается с догматизмом. Это начинается с непризнания особого смысла, со старания свести философские произведения к значению, которое они принимают в сознании не-философа. Пережитый смысл воспринимается по отношению к факту, названному доминантным, такому, как классовая борьба, и заканчивается, сведя человеческий мир к единому смыслу, объявленному историком. Множественность совокупностей, и идеальных и реальных, устраняет фанатизм, не признающий разнообразия ролей, которые играет индивидуум в сложном обществе, перекрещивания систем, в которые вписываются виды деятельности. Историческая реконструкция сохраняет незавершенный характер потому, что она никогда не выделяет всех отношений, не исчерпывает всех значений.

Это обновление интерпретации приводит к одному типу относительности: любознательность интерпретатора влияет на определение совокупностей и на особые смыслы. Характер этой относительности не является одним и тем же, смотря по тому, идет ли речь о событиях или о произведениях. События по отношению к действующим лицам всегда остаются теми же, какими они были, даже если развитие социологических знаний, обогащение категорий или расширение опыта допускают оригинальное понимание. Относительность особых смыслов зависит от природы отношений между произведениями, другими словами, историчности, свойственной каждому духовному пространству. Именно за пределами этой множественности, но без ее устранения случайно раскрывается единство смысла.

Исторические единства

«Философия истории полагает, что человеческая история не есть простая сумма сопоставляемых фактов – решений и индивидуальных приключений, идей, интересов, институций, но что она в каждое мгновение и в ее последовательности есть целостность в продвижении к привилегированному состоянию, которое придает смысл всей совокупности»[61]. История, конечно, не «простая сумма сопоставляемых фактов»; она – «целостность в каждое мгновение»? Элементы общества взаимосвязаны один с другим, они взаимно влияют друг на друга, они не представляют собой целостности.