Опиум

Полночь. Мёртвая дорога.
Этот мир не знает Бога,
Словно мы пришли сюда
После Страшного Суда.

Опалённые купины,
Изб ссутулившихся спины —
Уцелевшие селенья
После Светопреставленья.

Мы, туманом странным скрыты,
Словно братья-минориты,
Шли под тихий скорбный звон
За излучиной времён.

Месяц тусклой плыл улыбкой
Над действительностью зыбкой,
Над Россиею нагой…
Хруст морозный под ногой.

Между Шацком и Рязанью
Звёзды рыбьими глазами
Не мигая смотрят вслед.
Нас как будто вовсе нет.

Только странная тревога.
Только мёртвая дорога,
Как во времени черта.
А под нею — пустота.

И над пропастью бездонной
Уммагумма Пёс Бездомный
Брёл по кромке бытия,
Скуки смертной не тая.

Мэб

Вот — королева Мэб.

Шекспир

В бессмертном свете электрических ламп
Обитает маленькая девочка-вамп,
Питаясь яблочными пирогами
И своими метафизическими врагами.

Полу-опаловая россиянка,
Прекрасная, как цветок-росянка,
Всосавшая, как и предписывает Игра,
Залётного фраера Комара.

Девочка, впейся в меня глазами!
Девочка, впейся в меня губами!
Я все шестерки покрыл тузами,
Но позабыл о Козырной Даме.

Дама Креста и Лэди Розы,
Дама моей безъязыкой прозы.
В гортанном городе Степанакерте
Лэди странствий и Дама Смерти.

Каждого ждёт Золотая Пуля,
И всей моей жизни — на пол-окурка…
Выпей меня, как глоток июля,
И за ненадобностью выкинь шкурку.

Круг