Оплаканных не ждут

— За что же умного человека ругать? Он землю любит. А люди его. Так всегда было, так и будет.

— Наверное, был агрономом, — заметил Берузаимский, отметив про себя, что собеседник его во все время разговора ни о ком не отозвался плохо. То ли это отличительная черта его характера, то ли и действительно все вокруг были так хороши? В последнее Берузаимский по складу своего характера не особенно верил.

— Преподавателем в школе был. Он еще там людей научился понимать. Да и годы этому научили. А вот агроном у нас молодой, лет двадцать семь, не больше. Но дело знает, надо сказать, лучше старого. Три года, как институт закончил, а люди к нему сейчас из райцентра за советом едут.

— Как его звать? — спросил Берузаимский, все более убеждаясь, что собеседник его плохого ни о ком так и не скажет. — Я что-то о нем не слышал?

— Алкес.

— А фамилия?

— Хаджинароков. Как же вы его не знаете, он же на районной Доске почета… Не видели фотографию?

— Не обратил внимания, — с сожалением произнес Берузаимский. — Знаете, вы так расхвалили свой колхоз, что я не прочь у вас поработать, хотя, по правде сказать, думал в лесхоз податься. Пенсия у меня, правда, неплохая, в свое время на северных лесных разработках получил. Но руки без дела чешутся. Да и одиночество тоже дело невеселое. Жена уже вот пять лет как умерла. Так один и кручусь.

— Ну, это дело поправимое, — засмеялся хозяин, — вдовушек у нас достаточно. Освоитесь, погуляем на свадьбе. А насчет работы, что ж, можно поговорить. Вас куда больше тянет?

— К лесу, конечно. Я же в нем полжизни провел. Двадцать лет рубил. А теперь вот захотелось вдруг хоть частично восстановить вырубленное.

— Тогда знаете что, — хозяин немного подумал. — Прикиньте сами, что будет легче — у нас или в лесхозе. А потом поговорим с Джамботом. Вон, видите, там, почти на самой вершине, его домик. Он лесник. Правда, на этой должности он совсем недавно. Со старым лесником недавно случилось несчастье… Может, слышали? Упал в ущелье и разбился. Стар уже был, чего-то, видно, не рассчитал. Завтра воскресенье, давайте и сходим к Джамботу. Потолкуем.

— А вам не трудно? — Берузаимский показал на его ногу.

Тот махнул рукой.

— Привык, я даже иногда и на охоту хожу. Вы этим не увлекаетесь?

— На Севере, бывало, ходил, а здесь не приходилось. Да и ружья с собой не привез.

— Но это беда не велика, достанем здесь. Была бы только охота.

— Такого, как у меня было, не достанем. «Зауэр» — не слышали?

— Как не слышал, — усмехнулся тот, — даже видел. У Алкеса. Отец погиб, мать умерла, когда ему года не было, все имущество при немцах пропало, а вот ружье соседи сумели сохранить. Память это была о его отце.

«Об этом ружье Алкеса, кажется, знает вся округа», — подумал Берузаимский.

— Значит, он его не продаст?

— Не знаю, можно спросить. Приходите с утра в понедельник ко мне на пасеку. Он в этот день непременно ко мне заглядывает. Справляется о делах. Заодно у него и о работе узнаем. Он парень такой — если может помочь, никогда не откажет.

— Ну вот и спасибо, — Берузаимский встал, — не даром мне прежние хозяева говорили, что лучшего соседа, чем вы, мне не найти… Да, — он приостановился, — а как дела у вас? Я что-то слышал в райцентре, будто на пасеке вашей проводится важная научная работа. И что, успешно?

— Значит, говорят? — с явной гордостью сказал Каплан. — А что, дело нужное, и разговора стоит. У нашего Хаджинарокова голова хорошо варит, если что решил — сделает. Но только рано пока говорить. Прикидывает, взвешивает. Он не очень любит, когда поздравляют раньше времени… Так заходите, как будет время. В понедельник с ним поговорим…

Каплан, прихрамывая, пошел провожать гостя к калитке. И, остановившись около нее, протянул Владимиру Петровичу крупную заскорузлую ладонь. Берузаимский, ожидавший, что сейчас он заговорит о том, что пасеку на будущий год предполагается переносить куда-то в другое место, решил, что Джаримоков здесь что-то напутал. Или у его соседа были основания пока не говорить на эту тему? А может быть, он просто забыл об этом. И, уже отходя от калитки, он заметил:

— Да, еще говорят, будто вы здесь с пасекой ненадолго, что ее куда-то перебрасывают. Если далеко — вам будет не так просто, наверное, до нее добираться…

Пасечник пожал плечами.

— Мало ли что говорят, — с заметной неохотой ответил он. — А перенесут — найдем дорогу и туда.

По лицу его было видно, что он не намерен продолжать разговор на эту тему. И Берузаимский мысленно обругал себя за эти последние свои слова…

Часа через два, перед самым вечером, он вышел на прогулку. Спустился вниз в лощину и потом поднялся по склону к хутору Рамбесному. В просторном доме преподавателя Касея на этот раз на застекленной веранде около стола сидела женщина и что-то чистила ножом. Во дворе звенели ребячьи голоса.