Опоясан мечом: Повесть о Джузеппе Гарибальди

В заключение могу тебе сказать, что в первые дни после бегства папы Рим казался растерянным и даже зловещим. Наше итальянское воспитание приучило нас к тому, что прежде всего надо думать о жизни вечной, а потом уже о земной. Однако демократы, враждебные подобным размышлениям, быстро восстановили порядок. Сейчас народ пребывает в радостном умиротворении по поводу того, что Рим впервые со времен Цезарей стал республикой. Кстати, почему ты так боишься республики? Как человек, целиком погруженный в политику, ты-то должен бы знать, что ничто так не развращает людей, как власть. Перерождение республики неизбежно. Вспомни французскую революцию. Лишь бы не затянулся этот неотвратимый процесс. Лишь бы дожить. По-моему, у тебя крепкое здоровье.

Твой Эммануеле.

Р. S. И не забывай строки Фосколо: „Надежда — это последняя из богинь, покидающих нас“».

2. Король плебса

Гарибальди непробудно спал до середины дня.

Стекла дрожали от уличного шума. Взрывались шутихи. Звонили колокола. Сквозь мощный гул голосов, подобный нарастающему грому, прорезались резкие звуки трубы, пение пастушьих рожков.

Спросонья думалось: что это, карнавал?

По военной привычке сразу открыв глаза, откинув плед, вскочил на ноги. И — чудо: боль отпустила. Вчера приступ ревматизма так прихватил, что шагу не мог ступить. Дело до того дошло, что Буэно внес его на закорках во Дворец Консульты. Этакое было непристойное, курьезное появление в многолюдном зале Учредительного собрания! А сейчас — как рукой сняло! Видно, помогло снадобье, какое расторопный Буэно достал у знахарки. Не то змеиный яд, не то пчелиный.

С осторожностью выздоравливающего он сделал несколько шагов по комнате. На столе лежал лист бумаги, исписанный четким писарским почерком. О вездесущий Буэно, и это успел раздобыть! Он взял лист и прочитал текст первого декрета Римской республики. Задыхался немного, как горный путник, одолевающий в лоб вершину. И гордился. Ведь и он участвовал в создании документа.

«1. Папа фактически и юридически устраняется от светской власти в Римском государстве.

2. Римский первосвященник получит все необходимые гарантии для независимого отправления духовной власти.

3. Форма правления Римского государства — чистая демократия, которая будет носить славное имя Римской республики.

4. Римская республика вступит с остальной Италией в те отношения, каких требует общность нации».

А с улицы крики все громче… Теперь можно разобрать. Кричат: «Все люди братья!» Как же иначе? Сегодня на Капитолии обнародован первый декрет республики, и народ отвечает непрерывной манифестацией.

На улицу! Смешаться с толпой. Почувствовать Рим в эту минуту. Идти со всеми вместе куда глаза глядят.

Он стал медленно натягивать сапоги, боясь неосторожным движением вызвать боль. Ужасно было бы оставаться в комнате. Ведь он не видел Рим в этот приезд. Возили в карете. Заседал. Да и всего-то в своей жизни он видел Рим три дня. Двадцать лет назад, когда отец отпустил мальчишку-матроса из порта Чивитта-Веккьи. Только он навсегда запомнил ошеломляющее чувство восторга и разочарования. Капитолийская волчица с круглым каменным телом, похожим на турецкий валик, набитый ватой, смотрела в упор недоверчивым взглядом. Крошечные Ромул и Рем прильнули к ее острым сосцам. Он стоял перед ними, а в ушах звучали названия семи римских холмов. Но не грозной медью, как в детстве на уроках синьора Арены, а мелодичным стуком молоточков музыкальной шкатулки: «…Палатин, Капитолий, Квиринал, Виминал, Эсквилин, Авентин, Целий…»

Вечный город тогда показался грязным, печальным и величественным. Мутно-желтый Тибр огибал Капитолий. Кругом запустение… Жаровни с картошкой. Вонь камбалы. Сырые стены с осыпавшейся штукатуркой. Капустный рынок возле античных колонн, монахи в потертых рясах, нищенки ищут вшей в волосах ребятишек.

Он был обескуражен, восхищен, оскорблен, очарован.

По беломраморной лестнице он поднялся к статуям Диоскуров. На площади — монумент Марка Аврелия. Перед ним теснилась кучка крестьян в козьих шкурах, в сандалиях из сыромятной кожи. И дальше, дальше… У подножия Палатина долго простоял перед руинами. Века наполовину прикрыли колонны землей. Разрушенные аркады, полузарытые в землю триумфальные арки — какой-то мертвый лес! Все заросло чахлой травой на откосах, дети играли, прятались между колоннами, старухи пасли коз… На уроках синьора Арены он читал, что на этом месте лилась кровь патрициев и плебеев, здесь же стояли торговые ряды, где вперемежку с пурпурными тканями, павлинами, золотыми запястьями торговали спаржей и рабами. «Коровье поле», — сказал уличный цирюльник, когда он спросил, не веря глазам, где же тут Форум.

А потом он бродил уже совсем без цели. Дворцы и развалины, низкорослый кустарник на мраморном щебне, термы и фонтаны, а под ногами арбузные корки, яичная скорлупа. У ворот Ватикана стояли в карауле вооруженные алебардами швейцарские гвардейцы — наемные солдаты папы. В полосатых сине-желтых костюмах с буфами на рукавах, с буфами на штанах — живое средневековье.