Опознание (главы из романа)

Красная скатерть, карандаш, вода с зеленым мхом на дне графина — появляются, дрожат, точно видение, точно мираж в пустыне. Комиссия?

«Посмотрите на него, — не теряет нити Бучогоров вопреки проискам супостата и показывает школьной указкой (откуда только взялась?) на стоящего рядом с собой двойника. — Им пройден большой и славный путь. В его судьбе, в его поступках судьба страны отражена. Попробуйте поинтересоваться, что у него в карманах, — указка ткнулась в шерстяной ворсистый бок. — Загляните и вы узнаете, что в карманах у него бесценный груз. Как то: благодарность директора школы за культурное отношение к девочкам. А это — за блестящие показатели в беге на месте (обратите внимание на слово «блестящие»!). Давно это было, не отрицаю, давно, но ведь было, было — занимал места и не последние! Вот диплом за первое место в командных соревнованиях по перетягиванию каната; а вот — за активное участие в создании благоприятных условий для проявления общественной инициативы по организации загородной поездки (девиз мероприятия «Вместе с коллективом в труде и в быту» — подписано лично товарищем Камышанским, который, несмотря на преклонный возраст, продолжает, как вы знаете, оставаться на посту начальника гражданской обороны и по совместительству зампредом профсоюзной организации); есть еще и еще — всего не перечтешь. Имеются, имеются документы, говорящие о его, то есть моей, жизни и деятельности. Чтобы не отнимать вашего драгоценного внимания и времени, заканчиваю словами из последней характеристики, выданной для предъявления по месту жительства: «Морально устойчив. Политически грамотен. Активно участвует в общественной жизни».

Багучеров обводит воображаемых членов воображаемой комиссии своим немигающим вопрошающим взглядом (довольны ли?) и видит, как почтительно вытягиваются их лица.

Это триумф (не путать с одноименным унитазом) — если б не легкое недомогание, он был бы счастлив («По большому счету, товарищи, по большому счету!»), он мог бы сделать свою победу окончательной и бесповоротной («Есть чем козырнуть, товарищи, есть чем!»), но заседание затянулось — пора подвести итоги…

«Согласны, товарищи?» — спрашивает он.

В ответ один из членов комиссии (желтолицый, курчавый, в пенсне на черном шнурке — типичный меньшевик) поднимается, откашливается (а как же!) и зачитывает проект резолюции:

«Есть предложение снять шляпы перед товарищем Бочаругаровым. Кто за? Кто против? Кто воздержался?»

И внезапно, резко и властно, громко и отовсюду — голос председательствующего («Бог? — пугается Боччурагов. — Или глас судьбы, от которой не уйти, не скрыться? Или, может, представитель большевистской фракции во второй Государственной думе? Второе я?»):

«А чем, собственно, вы занимались последние годы, уважаемый Арнольд Прокофьевич (или Арчибальд Понайотович — не раз беру по инициалам)?»

«Андрей Петрович.» — поправляет Баччаругов.

«Чем?!» — гремит в поднебесной.

«Работал, — мгновенно реагирует он, удивляясь наивности вопроса. — Занимался общественно полезным трудом. Служил во благо святого Отечества нашего.»

«Цель? Цель в чем?!» — не унимается громогласный.

«Цель известна — братское слияние пролетариев всех стран в одну дружную семью народов».

«Конкретней!»

(«Заковырист ты больно, как я погляжу, — думает Бочаргуров, но отчаиваться не спешит, не сдается. — Врешь, не возьмешь — не таких обламывали!»)

«Руковожу экономическим обеспечением организации мероприятий, направленных на благородное дело охраны строительных материалов и других полезных ископаемых в рамках нашей родной гособщсоцсобственности».

«Какая в этом необходимость?» — допытывается несговорчивый председательствующий.

«Удивляете, товарищ. Просто удивляете. Нельзя же так, походя, зачеркивать усилия целого коллектива. Коллектива, чей труд вливается в труд моей республики, которой…»

«Отвечайте на вопрос!»

(«Ну, достал, гад!»)

«Не могу, — признается Бучаргоров. — По двум объективным причинам. Во-первых, неважно себя чувствую. Приболел что-то, в голове тяжесть. Почки, знаете ли, печенка-селезенка, веки слипаются, гастрит замучал, кислотность опять же, язык, вот, распух и приобрел неэстетический оттенок. Между прочим, прошу мои слова занести в протокол и учесть при вынесении решения».

«А во-вторых?»

(«Во-вторых? Что во-вторых?»)

«Во-вторых, не понял вопроса».

«Какая необходимость в этом самом экономическом обеспечении организации мероприятий, направленных и так далее?»

«Прямая».

«Прямая?»

«Совершенно прямая».

«А кому это нужно?»

«Снова удивляете, товарищ. Народу нужно, трудящимся, рабочим и работницам, колхозникам и колхозницам, интеллигенции нашей вечно недовольной…»

«Для чего?»

«Странный вы, право. Чтобы земля цвела и нивы колосились. Чтоб коммунизма светлый миг приблизить».

«Коммунизма?»

«Ну-да. А вы что же, против? — совсем теряется Бургачоров и торпедирует: — Попросил бы вас выбирать выражения и не повторяться. У меня, видите ли, работы по горло. И личных дел невпроворот».

«Например?»