– Это электрон, он отрицательный, видишь? – В правом нижнем углу он изобразил еще одну букву «е», но поставил знак плюс. – А вот это его брат-близнец с точно такой же массой, но противоположным зарядом. Это антиэлектрон, или, если будет угодно, позитрон.
От каждой буквы он провел диагональные линии, которые пересеклись в центре салфетки.
– Столкнулись! – воскликнула Хайди. – Противоположности притягиваются.
Совершенно верно, подумал он, снова взглянув на нее.
«Когда ты болела, то переживала из-за того, что не могла дать мне то, чего я хотел и в чем, по твоему мнению, я нуждался. Тебе не стоило беспокоиться. Еще тогда я сказал тебе, в этом не было реальной необходимости, потому что я просто очень сильно любил тебя. И теперь это стало еще очевиднее – ты ничего не можешь мне дать, но я так люблю тебя, что не в силах полюбить кого-нибудь еще, – но я хочу, чтобы ты была со мною. Ты, мертвая, намного лучше, чем кто-либо из тех, кто жив».
– Но я упустил пару моментов, – сказал Дик, придвинул салфетку к себе и начал делать на ней еще какие-то пометки. – У графика должны быть оси. Вот на этой, идущей вверх, на оси Y обозначается время, а на этой поперек – пространство. – Она кивнула, но ее взгляд уже двинулся по бару, вероятно, в поисках более перспективного собеседника. – О, и, конечно, нужно указать направления движения. – Он приделал маленькую стрелочку, указывающую вверх, на диагональ, идущую от электрона, и еще одну, направленную вниз на линии, соединенной с позитроном. – Видишь, что я сделал?
Она скосила глаза на салфетку и покачала головой.
– Давай-ка договоримся, – предложил он. – Ты посмотришь, что тут интересного, а я все же поставлю тебе выпивку.
Он грубо нарушил правило, которое в 1946 году объяснил ему один бармен из Альбукерке. Никогда ничего не давай, ничего не покупай девушке, с которой хочешь переспать. Если все норовят ее чем-то подкупить, то, увидев парня, который ничего
– Погоди, погоди, – сказала Хайди. – Ты ведь сказал, что время идет снизу вверх, так?
У него екнуло сердце.
– Так.
– И значит, электрон движется вперед во времени и направо – в пространстве.
– Совершенно верно.
– Но у тебя есть еще и антиэлектрон… как ты его назвал?
– Позитрон.
– Он едет по бумажке налево и
Пусть Фейнман не удосужился узнать имя девушки, но с барменом он был уже давно знаком.
– Майк.
Напротив, за стойкой появилась долговязая фигура.
– Еще одну?
– Да, мне еще пива, а леди – что она пожелает.
– Мартини, пожалуйста, – сказала Хайди.
«Могу держать пари: ты удивляешься тому, что у меня, даже спустя два года, все еще нет девушки (кроме тебя, милая). Но ты ничего не можешь с этим поделать, дорогая, и я тоже не могу – сам этого не понимаю, потому что я встречал много девушек, и очень милых, и оставаться в одиночестве я не хочу, но после двух или трех встреч все симпатии остывают. У меня осталась только ты. Ты настоящая».
Мартини. И, значит, нельзя было не вспомнить Оппенгеймера, непревзойденного мастера по их смешиванию, а от него мысли неизбежно вернулись к унижению, пережитому в Поконо.