Оппортунистка

С тех пор каждый раз, когда я уходила с работы, Калеб сидел в машине на парковке. Мы никогда не признавали присутствие друг друга и никогда не говорили об этом днем. Но в полночь он всегда был там, чтобы убедиться, что я в безопасности. Мне это нравилось.

У меня ушло какое-то время, чтобы привыкнуть к огромной популярности Калеба. Может, человек пять со всего кампуса знали мое имя, но его имя было выгравировано на бронзовых табличках в спортивном зале.

– Я как будто встречаюсь со знаменитостью, – сказала я, когда мы шли ужинать однажды вечером и пара девушек помахала ему из-за соседнего столика.

Он закатил глаза и сказал, что я слишком остро реагирую. Но ревность отравляла меня каждый раз, когда очередная глупая девица стремилась поздороваться или перекинуться парой слов с Калебом.

Этим девицам было плевать, что он мой парень. Они ждали шанса наброситься на него – как сделала я.

А еще проблема была в сексе. Мы так далеко еще не заходили. Кэмми каждый вечер спрашивала, насколько мы продвинулись.

– Мы просто целовались, – говорила я ей уже в который раз.

Мы обе уже лежали в кроватях с выключенным светом. Кэмми сосала леденец, влажно причмокивая.

– Тебе стоит почистить зубы, когда закончишь с этим.

– И он никогда не пытается настоять на большем? – спросила она, игнорируя мое замечание.

– Я не хочу, чтобы он пытался.

– Оливия, да я начинаю возбуждаться от одного взгляда на него – уверена, девяносто девять процентов студенток нашего колледжа со мной согласятся. В чем твоя проблема? Подожди! Тебя что, растлили в детстве?

Она произносила это слово как «рас-слили». Я закатила глаза.

– Нет. Заткнись. Я просто не хочу. Почему мне нужно обязательно пережить сексуальное насилие, чтобы не хотеть прыгнуть с ним в постель?

– Алло-о-о, Калеб мужчина! Он хочет секса, и если ты ему не даешь, то он найдет желаемое на стороне.

Я отвернулась, отказываясь продолжать разговор на эту тему. Что вообще эта Камадора знала? Первокурсники известны своей глупостью и распущенностью. А мой отец как раз был печально известен тем, что «находил желаемое на стороне».

Нет. Я не собиралась использовать своего отца как оправдание, чтобы потерять Калеба снова. Калеб был верным, внимательным, и он никогда на меня не давил, чтобы получить больше, чем поцелуй, потому что уважал меня. Я вспомнила наш последний поцелуй. Это было в его комнате, на его кровати. Все его тело казалось напряженным, как сжатая пружина. А вдруг ему приходилось постоянно себя контролировать, когда мы были вместе? В голову пришло слово «динамо», и я глубже зарылась в одеяло, сгорая от стыда.

Не то чтобы я не думала о сексе с ним. Я думала об этом все время. Но думать и делать – это разные вещи. Я была не готова и не знала почему.

Лору Хильберсон нашли на той же неделе, когда мы с Калебом впервые зашли чуть дальше поцелуев. Полиция обнаружила ее в аэропорту Майами – босоногую, с покрасневшими опухшими глазами. Лора рассказала, что ее похитил мужчина, пока она находилась на утренней пробежке в парке в паре миль от колледжа. Он звал на помощь, утверждая, что потянул лодыжку, и умолял довести его до машины, припаркованной за холмом. Лора неохотно согласилась. Она дала ему опереться на плечо и прошла с ним к его белому фургону. Фургон был старым «Астро» – ржавчина пожирала металлический корпус, как раковая опухоль. Оглядываясь назад, Лора признавала, что тонированные стекла и треснувшая задняя дверь должны были подсказать ей, что дело нечисто. Когда она помогала ему забраться на водительское сиденье, он уронил ключи в траву у ног Лоры. Она наклонилась, чтобы поднять их, а мужчина, взяв с пассажирского сиденья лом, одним быстрым движением ударил ее по затылку. Затем он запихнул ее в фургон и увез в место, которое газеты окрестили «Логовом насильника».

Лора помнила, что ее держали в каком-то подвале под транквилизаторами. Мужчина, которого она описывала как «застенчивый», использовал ее для секса и скрашивания одиночества. Затем однажды днем без какой-либо видимой причины он поцеловал ее в щеку и просто оставил в аэропорту. Она сообщила полиции, что его зовут Девон. Лора Хильберсон числилась пропавшей шесть месяцев.

Пока Лора лежала в больнице, допрашиваемая полицией, мы с Калебом находились на благотворительном аукционе, посещение которого было обязательно для большинства старшекурсников его братства. Это был один из тех вычурных приемов, где все одеты в дорогие платья и костюмы, а официанты кружат по комнате с бокалами шампанского на подносах. Калеб заметил группу людей, которые стояли тесной кучкой.

– Я учился с ними в старшей школе, – сказал он буднично, снимая ртом оливку с зубочистки.

– И со сколькими из этих девушек ты встречался? – спросила я, оглядывая группу.

Почти все девушки там были достаточно красивы, что попасть на обложку модного журнала. Некоторые из них приветствовали Калеба с чувственной фамильярностью, от которой мой зеленый монстр ревности начал угрожающе хрустеть костяшками пальцев.

– А это важно? – спросил он, явно позабавленный.