Оппортунистка

Заворчав, я с несчастным видом уставилась на шатер. Он обманул меня. И все же, несмотря на мой изначальный ужас, это оказались лучшие выходные в моей жизни, и я навсегда стала зависимой от таких вот «роскошных условий».

– Пойдем купим меховые накидки, – возвращает меня в реальность Калеб, включая в машине обогреватель.

Я киваю, довольно глядя в окно.

В нескольких милях отсюда мы находим «Уоллмарт» и идем туда, оставляя Пиклз в машине. Калеб приобнимает меня за плечи, пока мы бежим к дверям. Люди пялятся на нас, как будто у нас торчат во лбу антенны. Некоторые из них одеты в шорты.

– Да тут же мороз, как на Северном полюсе, – говорю я Калебу, и он улыбается, как будто я сказала глупость.

– Не для них.

Я ужасно мерзну, хотя на улице по меньшей мере плюс десять, и размышляю о том, каково это – жить там, где идет снег. Я думаю спросить о снеге Калеба, но потом вспоминаю, что он об этом ничего не помнит.

Мы направляемся в отдел с одеждой. Калеб находит нам одинаковые толстовки с котятами, на которых написано: «Я котею от Джорджии».

– Мы покупаем это, – говорит он, бросая толстовки в тележку.

Я смотрю на них с ужасом и качаю головой.

– В этом невозможно хорошо выглядеть.

Он аккуратно трогает меня за нос.

– Ты будешь красивой даже в грязном мешке из-под картошки.

Я отворачиваюсь, чтобы спрятать улыбку.

Мы заполняем тележку нижним бельем, спортивными штанами и носками, а потом направляемся к отделу с едой.

К тому времени, как мы встаем в очередь перед кассой, у нас набрано еды на две недели вперед. Калеб достает свою кредитку и отказывается принимать от меня деньги. Мы натягиваем толстовки через голову рядом со стопкой бесплатных журналов в фойе и идем с сумками к машине.

– Завтрак, – говорит Калеб, бросая мне консервную банку с вареным арахисом.

Я кривлюсь в отвращении.

– Я точно видела «Макдоналдс» по пути. – Я бросаю банку обратно.

– Ни за что. – Он впихивает банку мне в руки. – Мы будем отдыхать на природе, как полагается. Ешь свой арахис!

– «Как полагается», – ворчу я. – Поэтому ты купил электрический обогреватель?

Он косится на меня, и я вижу улыбку, прячущуюся в уголках губ. Ему всегда нравилось, когда я дерзила в ответ.

Около девяти утра мы останавливаемся на подъездной дорожке и начинаем загружать припасы в палатку. Я сдираю с наших новых спальников ценники и раскладываю их на противоположных сторонах тесного помещения. Выглянув из палатки, вижу, как Калеб складывает дрова для костра. Понаблюдав мгновение, как его сильные руки тянут и толкают, я подтаскиваю спальники ближе друг к другу. Раз так вышло, лучше быть к нему так близко, как только возможно – пока это возможно.

Когда огонь занимается, мы берем по полуохлажденной банке с пивом и уютно устраиваемся на наших пляжных шезлонгах в радужную полоску.

– Так что? Это место кажется тебе знакомым? – спрашиваю я, поглаживая Пиклз по голове.

Он хмурится и отрицательно мотает головой.

– Нет. Но здесь здорово. Мне нравится быть здесь с тобой.

Я вздыхаю. Туше.

– Что ты собираешься делать со своей квартирой? – спрашивает он, не глядя на меня.

– Начну заново, видимо. Я не очень хочу об этом думать. Это вгоняет меня в депрессию.

Я открываю банку с вареным арахисом и достаю орех.

– Мы оба могли бы начать заново.

Он открывает еще одну банку пива и подносит к губам. Я молча за ним наблюдаю, ожидая, пока он продолжит.

– Отныне я буду делать все по-своему, – объявляет он. – Не знаю, кем я был до аварии, но, похоже, я был несчастен.

Я опрокидываю в себя остатки пива и вытираю рот рукой, размышляя, был ли он несчастен из-за меня. Возможно, вплоть до аварии он все еще переживал мое предательство?

Я думаю о Леа. Интересно, ждет ли она в его квартире, готовая вскрыть мою ложь, как гнилое яйцо. Может, мне стоит просто позволить этому случиться? Это все равно неизбежно. Я могла бы рассказать ему прямо сейчас, но потом мне придется ехать с ним обратно во Флориду. Восемь часов агонии. Я этого заслуживаю. Я открываю рот: правда горит на губах, умоляя выпустить ее наружу. Я могу быстро все сказать, а потом укрыться в палатке. Возможно, мне стоит позвонить Кэмми, чтобы она приехала за мной. Я смотрю на Калеба – тот встает и потягивается.

– Душ? – спрашивает он, почесывая грудь.

Я показываю на здание в центре зоны отдыха, похожее на смятую коробку из-под яиц. Это общая баня – там пахнет хлоркой. Калеб скрывается внутри, а я иду к машине, чтобы поискать собачий корм, который мы купили. Копаюсь в вещах на заднем сиденье, когда вдруг слышу какое-то гудение. Выпрямившись, заглядываю вперед. На панели с пассажирской стороны лежит телефон Калеба. Он вибрирует: я вижу на экране имя «Леа». Оглянувшись через плечо, я убеждаюсь, что парень все еще в душевой, и хватаю телефон.