Оппортунистка

Я вздыхаю. Если я откажусь, она пойдет сейчас прямо к нему со своими доказательствами. Конечно, я могу рассказать ему в ответ про мою разрушенную квартиру и про ее шантаж, но даже так ее преступление не перевесит моего. Я – диарея, а она – всего лишь несварение. И что насчет Калеба? Он точно отвергнет Леа, если узнает об этом, но тогда он останется в одиночестве. Каким бы монстром я была, если бы снова позволила ему так страдать? Особенно – просто назло Леа. Если я исчезну, он в итоге просто забудет обо мне. Как уже забыл прежде.

Я решаюсь.

– Ладно. Выметайся.

Я подхожу к двери и открываю ее, не глядя на Леа. Я хочу, чтобы она ушла – из моего дома, из моей жизни. Никого на свете я не ненавидела больше, чем ее, – может, только себя саму. Она медлит по пути к выходу и смотрит мне в глаза. Как стерва – стерве.

– Я всегда побеждаю. – Она бросает мне под ноги конверт и уходит.

Я захлопываю дверь и пинаю ее. Хожу по квартире кругами, выкрикивая вслух каждое бранное слово, которое могу вспомнить. Пришло время оставить все это в прошлом. Мое сердце как будто вот-вот разорвется от боли. Я обессиленно соскальзываю спиной по стене и прижимаю колени к груди. Мне нужно убираться отсюда. Из этого места, где все напоминает о Калебе. Вот оно, решаю я.

Я уеду отсюда и никогда не вернусь.

Глава 13

Прошлое

Я была представлена гадюке, которую Калеб называл «мамой», в первый день сентября, всего через пару месяцев после нашей первой годовщины. Мы остановились у двухэтажного здания в колониальном стиле около четырех часов. Я тут же начала нервно заламывать руки. Калеб припарковался рядом с огромным фонтаном, грубо плевавшимся водой в мою сторону. Я отвернулась, уже чувствуя себя униженной.

– Это просто статуя, Герцогиня, – сказал Калеб, улыбнувшись при виде моего лица. – Она не кусается. Я несколько раз нырял в этот фонтан пьяным, так что знаю, о чем говорю.

Я слабо улыбнулась и обошла машину с другой стороны, чтобы не смотреть на статую.

Калеб подхватил меня под локоть, когда мы подошли к двери. У меня создалось ощущение, что он опасается моего побега. Я и правда хотела сбежать.

Когда дверь открылась, я смогла на мгновение увидеть, что его мать на самом деле обо мне думала. Мы застали ее врасплох – возможно, приехали на пару минут раньше, чем она ожидала. Нахмурившись, она явно о чем-то только что спорила с мужем. Я заметила, как тот бросил на нее неодобрительный взгляд, и интуитивно поняла: они говорили обо мне. Но за несколько секунд напряжение, висевшее в воздухе, словно замели под ковер, и они оба улыбнулись нам с Калебом, приветствуя в своем доме. Я стояла в стороне, как забытый аксессуар, пока Калеб обнимал мать и целовал ее в щеку. И даже гладя его по волосам и вслух восхищаясь тем, какой он красавец, она продолжала оценивать меня: я чувствовала ее неприязнь. Ее взгляд прошелся по моим волосам и моему лицу, пока она вежливо ожидала, когда Калеб меня представит. Наконец парень похлопал отчима по спине, по-мужски выражая привязанность, и повернулся ко мне.

– Это Оливия, – сказал он.

Я робко улыбнулась, выступая из-за его широких плеч.

Дорогая Матушка оглядела меня, как гниющий каркас, и вышла вперед, чтобы пожать мне руку. Меня раздражала ее беспричинная неприязнь. Я хотела ее одобрения. Я хотела этого так же, как хотела Калеба.

– Калеб, ты нашел себе самую прелестную девушку во всей Флориде, – сказал его отчим, подмигивая мне.

Я расслабилась.

– Очень приятно наконец с тобой познакомиться, – сухо кивнула его мать.

Я заметила, как Калеб переводит взгляд с матери на меня, и мысленно поморщилась. Он знал. Я стыдливо посмотрела на свои туфли. Они были куплены специально для этого случая. Хотела бы я лучше скрывать от Калеба некоторые вещи. Хотела бы я купить более дорогую обувь.

– Ужин почти готов, перейдем на кухню? – Она жестом велела следовать за ней, слегка крутанув запястьем.

Путь до кухни был пыткой. Я чувствовала себя изгоем. Мать и сын шли передо мной, взявшись под руки: она хихикала от каждой его фразы. Отчим Калеба исчез сразу после объявления ужина и появился снова, только когда мы уже расселись за столом. Я с горечью подумала: заметят ли они вообще, если я исчезну?

Я напряженно сидела на стуле, пока отчим Калеба задавал вежливые вопросы о моей учебе, а мать семейства разглядывала меня, как индейку на День благодарения. Люка, как все ее называли, была метр пятьдесят ростом, с длинными светлыми волосами и пронзительными голубыми глазами. Она казалась скорее старшей сестрой Калеба, чем его матерью, и я подозревала, что за это стоит благодарить целую команду пластических хирургов. Она была красивой, породистой женщиной, которая на все имела свое мнение. Я не сомневалась: она считала, что я недостаточно хороша для ее сына.

– Чем занимаются твои родители, Оливия? – спросила она меня, аккуратно откусывая свой кусочек ягненка.

Я никогда не ела ягненка и сейчас пыталась размазать по куску мяса яркое мятное желе.

– Оба моих родителя мертвы, – ответила я.

Следующего вопроса я всегда ожидаю с ужасом.