Оптина Пустынь и ее время

«Сегодня тот же о. Нектарий в беседе о тесноте монашеского пути вспомнил об одном своем товарище по Скиту, некоем о. Стефане410, проводившем благочестное житие в обители двадцать пять лет и все-таки не устоявшем до конца в своем подвиге».

Дело было в том, что о. Стефан без благословения обители издал сделанные им выписки из творений св. Иоанна Златоустого. «Издание это, к слову сказать, в свое время среди мирян имело успех немалый... Дошла эта книжонка и до рук Оптинского настоятеля, архимандрита Исаакия. Позвал он к себе Стефана да и говорит, показывая на книжку:

— Это чье?

— Мое.

— А где ты живешь?

— В Скиту.

— Знаю, что в Скиту. А у кого благословлялся это печатать?

— Сам напечатал.

— Ну когда “сам”, так чтоб твоей книжкой у нас и не пахло. Понял? Ступай!

Только и было у них разговору. И жестоко оскорбился Стефан на архимандрита, но обиду затаил в своем сердце и даже Старцу о ней не сказал ни слова. Так пришло время пострига — его и обошли за самочиние мантией: взял Стефан да и вышел в мир, ни во что вменив весь свой двадцатипятилетний подвиг. Прожил он на родине, в своем двухэтажном доме, что-то лет с пять, да так в миру и помер.

Рассказал мне о. Нектарий скорбную эту повесть, заглянув мне в глаза, усмехнулся и сказал:

— Вот что может иногда творить авторское самолюбие!

А у меня и недоразумение-то мое с о. архимандритом возникало на почве моего авторского самолюбия... И откуда о. Нектарий это знает? А знает, и нет-нет да и преподаст мне соответственное назидание.

Уходя от нас и благословив меня, о. Нектарий задержал мою руку в своей руке и засмеялся своим детским смехом:

— А вы все это непременно запишите!

Вот и записываю»411.

Старчество отца Нектария в Оптиной Пустыни

С 1905 г. старец Иосиф, преемник о. Амвросия, стал часто прихварывать и видимо ослабевать. В мае, после серьезной болезни, он сложил с себя должность скитоначальника, и Святейший Синод назначил о. Варсонофия на эту должность, связанную, по оптинским обычаям, и со старчеством. Отец Варсонофий, волевая, яркая личность, являлся также носителем особой благодати Божией.

Отец Нектарий, всегда стремившийся жить незаметно, уступил ему — своему в действительности ученику — первенство.

Через пять-шесть лет старец Варсонофий, вследствие интриг и клевет, был переведен из Оптиной Пустыни настоятелем Голутвинского монастыря, находившегося в полном упадке. Через год схиархимандрит о. Варсонофий преставился.

На нем исполнились слова апостола Павла о том, что во все времена, как и в древности, так и теперь, рожденные по плоти гонят рожденных по духу (Ср.: Гал. 4, 29). С уходом из Оптиной о. Варсонофия о. Нектарий не мог уклониться от старчества и волей-неволей должен был его принять. Он, надо думать, пытался достигнуть того, чтобы его освободили от этого послушания. Вот как об этом повествует, со слов очевидцев, монахиня Нектария.

Когда его назначили старцем, он так скоморошничал (юродствовал), что его даже хотели сместить, но один высокой духовной жизни монах сказал:

— Вы его оставьте, это он пророчествует.

Теперь все то сбывается, что он тогда прообразовывал. Например, наденет халатик на голое тело, и на ходу сверкают у него голые ноги: в 1920-1922 гг. у нас даже студенты, курсистки и служащие ходили на службу босые, без белья или в пальто на рваном белье. Насобирал разного хламу, камешков, стеклышек, глины и т. д., устроил крохотный шкафчик и всем показывает, говоря:

— Это мой музей.

Теперь там музей. Взял фонарик электрический, спрятал его под рясу, ходил по комнате и от времени до времени сверкает им:

— Это я кусочек молнии с неба схватил и под рясу спрятал.

— Да это же не молния, а просто фонарь! — говорили ему.

— А, догадались!

Вот и теперь время от времени делает он нам свои небесные откровения, но, по великому своему смирению, весьма редко и по великой нужде.

О первых шагах старчествования о. Нектария записала монахиня Таисия со слов Елены Александровны Нилус, жившей несколько лет в Оптиной Пустыни и хорошо знавшей о. Нектария.

Батюшка о. Нектарий был духовным сыном старца о. Иосифа, преемника батюшки о. Амвросия и его же, о. Иосифа, духовником. Принимал он в хибарке покойных своих старцев о. Амвросия и о. Иосифа, где и стал жить сам. Но по глубокому своему смирению старцем себя не считал, а говорил, что посетители приходят, собственно, к батюшке о. Амвросию в его келлию, и пусть келлия его сама говорит с ними вместо него. Сам же о. Нектарий говорил мало и редко, и притом часто иносказательно, как бы полуюродствуя. Часто давал что-нибудь, а сам уходил, оставляя посетителя одного со своими мыслями. Но этот молчаливый прием в обвеянной благодатью келлии величайшего из Оптинских старцев, где так живо ощущалось его личное присутствие как живого, эти немногие слова его смиренного заместителя, унаследовавшего с даром старчества и его дар прозорливости и любви к душе человеческой, это одинокое чтение и размышление оставляли в душе посетителя неизгладимое впечатление.