Opus 1

«Технологии, дурилка, развиваются семимильными шагами. Виртуальная реальность уже на носу. Вот увидишь, когда нам стукнет по пятьдесят, будут и летающие машины, и колония на Марсе, и полное погружение, и наноботы, и прочая красота. И учёные откроют омолаживание, и дожить до двухсот будет не проблема».

«Смотрю, ты переиграла в свои игрушки. Или перечитала фантастики. – Ева со вздохом раскусила печеньку. – Иногда мне так хочется сбежать куда-нибудь от всего этого… хотя бы в какую-нибудь книжку. И законсервироваться, чтобы всегда оставаться такой, как сейчас. Сорокалетняя я, морщинистая и страшная, – вот будет зрелище!»

«Всё не так плохо, как ты думаешь. Но сбежать тебе никто не запрещает. Всё равно ты не сможешь остаться там навсегда. – Динка уставилась на экран своего ноутбука, где как раз булькнул скайп, высвечивая в углу застывшего кадра сообщение от коллеги. – Не сможешь».

Ошиблась сестрёнка. Ева всё же нашла место, куда можно сбежать навсегда. И способ законсервироваться. Потому, наверное, и провалилась в прореху и потому даже этому радовалась… на первых порах.

– Все истории иномирных девочек, известные мне, заканчивались одинаково, – сказал Герберт пренебрежительно. – Сначала вы страдаете, как хотите домой. Потом находите здесь принца… или кого попроще, если принцев уже разобрали… и конец страданиям.

– «Ах, я так хочу домой, так тоскую, жизнь здесь мне не мила!» – «А если станешь королевой?» – «Ой, спасибо, мой принц, прощай, родина!»

Диалог на два голоса Мэт изобразил крайне убедительно. Особенно учитывая, что выдал он действительно два разных голоса. Один из которых определённо принадлежал Еве, а другой подозрительно напоминал интонацию одного венценосного сноба.

Если демон и прочёл в её мыслях воспоминания о доме, то ничем этого не выдал.

– Это не про меня, – тихо сказала Ева.

– Ну да, ну да. – Злым смехом в голосе Герберта можно было заменить наждак. – И, повидав чудеса, попробовав на вкус магию, ты сможешь вернуться в свой обыденный мирок?

– Он не обыденный! Я верю, что в нём существует то, во что мы обычно не верим, что некоторые люди обладают силами, которых мы обычно не признаём. И чудеса – это не только… вот это всё. – Пылко и почти гневно Ева махнула рукой на пыль, выбелившую ковёр и каминную решётку. – Звуки, способные заставить тебя плакать и смеяться, – это чудо. Слова на бумаге, которые могут перевернуть чью-то жизнь, – это чудо. Трава, которая каждый год вырастает заново, цветы, которые превращаются в яблоки, целая планета жизни среди мёртвого космоса… Мы видим чудеса так часто, что перестали их замечать. – Она вдохнула, только сейчас осознав, что воздух в лёгких успел закончиться. – И я… может быть, я тоже когда-нибудь смогу творить волшебство.

– С помощью этой деревяшки?

За взгляд, который Герберт кинул на разрозненные части Дерозе, Еве вновь смутно захотелось ему врезать.

– Тебе семнадцать, верно? – не дождавшись ответа, уточнил некромант. – Когда-то мне тоже казалось, что я знаю всё. Что знаю, как устроен мир. В это так легко верить, когда тебе пятнадцать… или семнадцать. – Это он произнёс без издёвки, без желания задеть, лишь со странной усталостью. – Тебе не приходило в голову, что тебе слишком мало лет, чтобы читать кому-то проповеди? Что сама-то ты знаешь о жизни, чтобы учить ей других? Что знаешь о превратностях судьбы, компромиссах с собой, принятых тобою решениях, мысли о которых ещё недавно приводили тебя в ужас?

Нотки, прозвучавшие в его голосе, впервые за долгое время напомнили Еве о предыдущем задушевном разговоре, состоявшемся в этой гостиной. И о том, что перед ней тот, кто старше её на… сколько? Три года? Пять лет?.. В общем, старше. И тот, кто в действительности – где-то очень, очень глубоко, в самой сути, таившейся под шелухой воспитания и традиций разных миров, – слишком, до боли, похож на неё. Просто в моменты, когда их злая судьба приводила их на один и тот же вокзальный перрон, они выбирали разные поезда, а теперь недоумённо смотрели друг на друга с соседних рельсовых путей, глубоко убеждённые в том, что неправ стоящий напротив.