Opus Dei. Археология службы

Когда Кант вводил понятие уважения в Основании метафизики нравов, определяя его как то, что в субъекте отвечает закону, он, судя по всему, настолько мало в нем был уверен, что сопроводил его длинным примечанием, в котором попытался упредить возможные возражения против этого «смутного чувства», о происхождении которого из теологической сферы он тем не менее должен был хорошо знать. «Меня могут, пожалуй, упрекнуть в том, что я, прикрываясь словом уважение, на самом деле только ищу прибежища в смутном чувстве, вместо того, чтобы дать отчетливое объяснение по этому вопросу, пользуясь понятием разума» (Кант 1, с. 83). Однако те рациональные объяснения, что он дает в этом месте, рискуют оказаться еще более смутными, чем то «чувство», которое они должны были бы прояснить. В отличие от других чувств, которые можно свести к склонности или к страху, оно, в сущности, является не «чувством, воспринятым от [внешнего] влияния», но «чувством, самосотворенным понятием разума» (там же, перевод слегка изменен). Критика практического разума подтверждает это аномальное происхождение, говоря, что уважение к моральному закону «есть чувство, которое производится [gewirkt wird] на интеллектуальной основе» и что оно по этой причине есть единственное, «которое мы познаем совершенно a priori» (там же, с. 471, перевод слегка изменен). Подобное чувство a priori на самом деле не является чувством, но «означает просто сознание подчинения моей воли закону» (там же, с. 83). Иными словами, оно есть не что иное, как признание и следствие подчинения приказу, которыми определяется сама форма закона: «Лишь то, что связано с моей волей сугубо как основание, но не как следствие, что не служит моей склонности, но превозмогает ее или по меньшей мере совершенно исключает ее из расчетов при выборе – следовательно, только закон сам по себе, – может быть предметом уважения и тем самым приказом[236]» (там же, с. 81, перевод слегка изменен). «То, что я непосредственно познаю как закон для себя, я познаю с уважением… Непосредственное определение воли законом и сознание этого определения называется уважением, так что последнее рассматривается как эффект-следствие [Wirkung] закона на субъекте, а не как причина, порождающая закон» (там же, с. 83, перевод слегка изменен).

Подобно reverentia у Суареса, которую до´лжно проявлять не по отношению к той или иной конкретной норме (praeceptum personae excellentis[237]), но по отношению к превосходству определенной личности как таковому (persona excellens), уважение не связано с тем или иным отдельным приказом, но с законом вообще, сообразование с которым и должно стать единственной движущей силой действия: «Так как я лишил волю всех стимулов, которые для нее могли бы возникнуть из следования какому-нибудь закону, то не остается ничего, кроме всеобщей законосообразности действий вообще … то есть: я не должен поступать иначе, как только по такой максиме, относительно которой я мог бы также желать, чтобы она стала всеобщим законом» (там же, с. 85).

16. Во второй части Метафизики нравов Кант определяет природу приказа и долга исходя из права и в терминах внешнего принуждения и сразу же переносит это определение на мораль – в форме самопринуждения (Selbstzwang). Однако структура императива и долга, приведенная в определении выше – принуждение свободной воли посредством закона – остается той же, независимо от того, исходит ли оно извне (юридическое принуждение) или изнутри (этическое принуждение) (Кант 3, с. 23).