Оракул Смерти

— Ты это… — испуганно произнес конь. — Только без этих своих штучек. Око магию в тот миг заметит! Глазом моргнуть не успеешь, в казематах окажешься. Оно тебе надо? Это тебе не адепты-самоучки.

Я спрыгнул с коня. Снял наруч и закатал рукав. Человек в балахоне с каким-то прямоугольным прибором в руках ждал меня. Он поводил над моим плечом и немного удивился, не найдя меток кроме родинок.

На его немой вопрос «Чё за?..», который только слепой не прочитал бы по лицу, я поспешил ответить (а то уже стражник стал на нас коситься):

— Дело всё в том, что мне не повезло с порталом. Я вместе со своим конем угодил в рудники. Поэтому и вошел через эти ворота, через Ремесленные, так как другого пути не увидел.

Он как-то странно на меня посмотрел, прямо в глаза. Я почувствовал что-то лишнее в мыслях и так же мысленно отмахнулся от этого, на всякий случай попытался придать лицу выражение полной невинности.

— Ну что ж, бывает, — сказал «бирюзовый», — пройдёмте к стойке, заполним несколько бумаг. В этом году у нас записывают всех гостей.

Мы подошли к навесу, где стоял стол, на котором ворохом навалено свитков и листов. Он выдернул один листок и присел за стол.

— Потребуется ваше имя, род деятельности и причины прибытия в наш город.

Сказал ему всю требуемую информацию, фамилию не забыл выдуманную назвать. Записав, он поставил на стол еще один прибор, как бочонок, с выемкой сверху, и попросил приложить палец к этой выемке.

Я приложил большой палец. Больно кольнуло.

Вот ведь зараза! Даже не предупредил, что кровь возьмет. Мне-то ничего, а вот Ужас подглядывал через мои глаза, что тут записывают. Когда взяли кровь, конь неожиданно встал на дыбы и заржал. Это привлекло внимание, в особенности «бирюзового». Но он ничего ни сказал, только бороду свою седую погладил. Явно какие-то мыслишки появились.

Этот приборчик-бочонок с каплей моей крови издал сначала какой-то щелчок, потом зашипел, задымился. Запах палёного разнесся в воздухе.

— Ничего не понимаю, — «бирюзовый» встал со своего места, схватил прибор и стал трясти его, периодически поднося к уху.

— Может, это из-за моей крови, состоящей на одну шестнадцатую из эльфийской? — заметил я.

— Маловероятно. Он, бывает, барахлит. Вот возьмите, — он протянул мне небольшой листок. — Это ваше. Всего доброго. Надеюсь, в нашем городе вам понравиться.

И занялся своим дымящимся бочонком.

Ужас взял курс на гостиницу, а я стал рассматривать врученный мне листок, который, думаю, можно считать документом.

Фотографию еще мою откуда-то взяли и прилепили. Я провел ладонью по щетине на лице — небритый уже несколько дней. А на фото у меня гладкое лицо, без щетины. Странно…

«Ну вот чего странного, а? Ты к артефакту палец прикладывал? Прикладывал. Он твое лицо и перевел на бумагу», — мысленно подсказал Ужас.

Ну ладно…

Далее — «Раса не опознана». Что значит, не опознана? Что тут опознавать-то?

Тут конь сослался на то, что он всё-таки конь и многого может и не знать.

Возраст в документе меня больше всего удивил — девяносто пять лет!

— Возраст измеряется по ауре. Она — единственное, что не поддается омоложению ни одним известным способом, — пояснил Ужас. — Если столько написали, значит, тебе столько и есть. А не двадцать пять, как ты там себе думаешь.

— Стоит ли вообще доверять этой штуковине? Она же задымилась! — возмутился я. — У меня до сих пор в носу стоит запах палёного дерева. И реакция этого «таможенника» тому доказательство: там случился сбой.

Ужас возразил, что фотографию-то прибор перевел верно, значит, работает исправно.

Вот так и ехали по улице, споря и препираясь. Сумерки сгущались от свинцовых туч, готовых прорваться ливнем, на не успевших укрыться горожан. И те в свою очередь спешили закончить свои дела под открытым небом — убирали товар с уличных прилавков, уносили столы, натягивали навесы.

Представителей большинства рас я уже видел на выпускном, до того, как закончилась напутственная речь магистра Дегорра. Но пара экземпляров мне была в новинку. Поначалу, когда я увидел этих чёрных «людей», подумал — здесь так же, как на Земле, есть афроамериканцы. Но потом один из них в приветственном жесте снял шляпу — вместо волос на его голове торчали небольшие костяные наросты. А уж когда он повернулся ко мне лицом, я вообще чуть с коня не упал. Лицо его было раскрашено белым замысловатым узором, глаза жуткие, черные, с огненного цвета зрачками.

— Так… не падай только. Хи-хи… а то засмеют еще! Ты первый раз видишь дахийца? Пойдем, поздороваешься. Увидишь, они не страшные, если, конечно, к ним нормально относиться, — произнес конь и направился в их сторону, не спрашивая разрешения и не дожидаясь одобрения.