Оранжерея

Минуты проходят в тишине, прежде чем я снова начинаю двигаться. Рука – скоба, нога – скоба. Еще рука, еще скоба, еще нога… Через каждые пять скоб я отдыхаю, но не более пяти секунд. Пробую, когда открывается второе дыхание, поднять отметку до десяти. Десять раз по десять скоб – и я на сто отметок выше на этой шкале мучений. Болезненные мысли преследуют меня. Что, если одна из опор окажется, допустим, в смазке, и я оступлюсь? Что, если я просто… не достигну вершины? Скобы отстоят друг от друга сантиметров на двадцать. По самым скромным подсчетам, я уже преодолела метров пятьсот вверх. Упаду – костей не соберу. Если бы я прихватила отвес и достаточно длинную веревку, могла бы вычислить примерный размер этой космической консервной банки, но я ведь так далеко не загадывала. Плечи и локти ужасно болят. Я целую вечность протрепыхалась на этом дурацком силовом тренажере в подвале, но есть разница между получасовой тренировкой и перспективой цепляться за свою жизнь незнамо сколько. Так, а если меня снова накроет фуга непрошеных воспоминаний? Тут-то придет конец. Как высоко я смогу забраться? На каком расстоянии расположены жилые зоны, обитаемые отсеки? Если мне не повезет – несколько километров… десятки километров…

Нет, сдаваться нельзя. Ради Лауро, Ямба-18 и Нойала, раз уж я их не забыла. Память – это свобода.

Еще шестьсот скоб, и мои руки взывают о пощаде. Мышцы бедер тоже не в восторге, а о подколенных сухожилиях лучше не вспоминать. Стиснув зубы и надеясь на спасение, я замечаю что-то темное над головой. Замираю на мгновение, тяжело дыша и рассматривая контур. Что-то прямоугольное, вделанное в стену. Может такое быть? Я продолжаю взбираться, упрямо цепляясь всеми конечностями за скобы, и на отметке где-то в девятьсот – достигаю намеченной цели.

Прямоугольный лист темноты оказывается входом в короткий перешеек, в котором человек может стоять прямо. Он ведет от лестницы на два метра вглубь стены, к толстой и прочной двери в форме арки. На ней – запорный механизм-«штурвал». Отлично! Пустилась бы в пляс от радости, кабы ноги не грозили вот-вот отвалиться. Я вползаю в этот коридор, убавляю яркость фонарика до свечной, приваливаюсь к стене, закрываю глаза и считаю до ста. Думаю, я заслужила передышку. Кроме того, не знаю, что меня ждет по ту сторону двери.

Мои руки трясутся как желе, но я не смею здесь задерживаться. Через две минуты заставляю себя встать и осмотреть запор на двери. Он выглядит рабочим, но, когда я пытаюсь провернуть колесо, оно не двигается с места.

– Зараза, – ругаюсь я вслух. Ну вот, уже попахивает серьезной проблемой. Может, эта штука работает как рычаг? Наваливаюсь на нее всем весом – ничего; изо всех сил тяну на себя, пробую сдвинуть вверх, вниз, влево, вправо – безрезультатно. Через пару минут признаюсь себе, что «штурвал» не сдвинуть. Сдается мне, строители этого цилиндра были помешаны на отказоустойчивых устройствах – что, если дверь не открывается, потому что с другой стороны жесткий вакуум? Либо ее заклинило из-за слишком высокого перепада давления, либо просто она так долго стояла неиспользуемой, что «закисла».

– Зараза! – повторяю я. Возможно, это еще одна хитрая мера безопасности, которую придумали Юрдон и Фиоре. Какой смысл карабкаться к следующему такому перешейку, если они все как один открываются в вакуум? Если предположить, что Юрдон и Фиоре вообще знают о том, как тут все устроено.

Я прислоняюсь к стене, вытирая пот со лба.

– Вверх или вниз? – вслух спрашиваю я саму себя и не получаю ответа.

Ниже должен быть как минимум еще один уровень, где есть кислород. Выше… ну, может, вообще ничего нет. А может, там целая орбитальная среда обитания, о которой экспериментаторы ни сном ни духом: откроешь люк – и попадешь в древний Париж или феодальную империю с азиатским колоритом. Если повезет. Пока все это – лишь домыслы, игра воображения.

Я пристегиваю большой фонарик к петле ремня и возвращаюсь к лестнице. Если на ней ничего не добьюсь после еще тысячи скоб, мне придется пересмотреть свой план побега. Две тысячи скоб – это почти полкилометра. Если бы я знала, что такой подъем неизбежен, захватила бы альпинистское снаряжение – лебедку, веревку, что-нибудь подобное. Недолго погоревав о том, что ни альпинистских наборов, ни лифтов, судя по всему, мне не видать как своих ушей, я хватаюсь за скобу над головой и продолжаю восхождение.