Оранжевая смута

Потом Бенедикт в ярости бросился к телефону и позвонил не кому-нибудь, а самому Школь-Нолю.

– Андрей Вацлавич, ты? Как я рад, как рад! Мы с тобой оба обижены, незамеченные лидером нации, что нам делать, скажи. Я тут выступление готовлю и хочу приурочить его к приезду президента России, пусть знает, как к нему относятся на Украине. У меня текст немного не получается. Гитлер всплыл совершенно случайно. И теперь расстаться с ним не могу. А по-моему, это не совсем кстати. Даже старик Пробжезинский может не одобрить. Ты понимаешь?

– Ты сходи к Борису Поросюку, министру иностранных дел, он мудрый человек и, главное, наш человек. При трех должностях: депутат Верховной Рады, министр иностранных дел и руководитель «Руха». Для него лидер нации сделал исключение: разрешил все, что просил Поросюк.

– «Рух» слишком либеральная партия, – сказал Бенедикт. – Что касается меня, то я более откровенный и прямолинейный: мой девиз – ни одного москаля на вильной Украине. А Борис Поросюк, кажется, не прочь якшаться с москалями. У меня с ними никаких дел.

– Дуй к Поросюку: он думает приблизительно так же, как и ты. Он иногда только для вида выказывает либерализм, а на деле он не слабее самого фюрера.

– Спасибо, дорогой.

Бенедикт тут же достал мобильный телефон и набрал номер Поросюка. Поросюк принимал в это время американского посла и не обращал внимания на звонки. Американский посол был для него великим и мудрым гостем. Он сидел напротив и поедал глазами представителя далекой страны, зятем которой по иронии судьбы и был лидер нации Вопиющенко.

– Господин посол! Мы должны обговорить визит Виктора Писоевича в вашу страну. Желательно, чтобы такой визит состоялся как можно раньше. Ведь Виктор Писоевич – зять Америки, и что бы он ни говорил русскому медведю Путину, он думает об Америке и только об Америке. Стоит президенту Пеньбушу чихнуть в сторону Кремля, мы с Виктором Писоевичем будем рядом. Я не только министр иностранных дел и депутат, я еще и руководитель «Руха». А «Рух» по сути враждебная всему русскому организация. Мы никогда не подружимся с Россией, мне об этом в доверительной беседе сказал президент Вопиющенко. Если он и пожмет русскому президенту руку, то это так, для отвода глаз. Если русский медведь коварный и агрессивный, то наш лидер хитрый: он говорит одно, а думает совершенно другое.

– О'кей, о'кей, – сказал посол. – Я доложить на президент Пеньбуш. Как только президент Пеньбуш найдет хоть минутку свободного времени, он примет ваш президент и угостит его кофе.

– Благодарю, благодарю вас, господин посол. Наши народы – братья по духу. Мы с Россией ничего общего не имеем и иметь не желаем, мы, как и вы, хотим ослабления России.

В это время, вопреки правилам, помощник Поросюка Мизинец просунул голову в дверь и, как Поросюк ни хмурился, Мизинец все не уходил. Мало того, он просунул руку и поднял указательный палец кверху, что означало нечто необычное, нечто нестандартное.

– Экскьюз ми, – сказал Поросюк послу. – Заходи, Мизинец, что там могло случиться?

– Бенедикт Тянивяму напирает, он разъярен. Требует вынести предупреждение России за вылазку в Севастополе.

– О, йес! Севастополь, Бенедикт, звать Бенедикт. Бенедикт известен ин Америка.

– Зови, что поделаешь, – разрешил Поросюк.

– Хай живее Степан Бандера и президент Пеньбуш! – произнес Бенедикт, подходя к столу строевым шагом и низко кланяясь американскому послу.

– Плиз, плиз, – произнес посол. – Садится, садится.

Бенедикт плюхнулся в кресло, стоящее рядом с послом.

– Я требую убрать русский флот из Севастополя, прошу американского посла поддержать, – произнес Бенедикт замечательную фразу.

– Ми не вмешиваться, ми толко дать совет, прислать специалист, оказать экономический помощь. Так же ми делал с оранжевой револушэн. Ми не вмешивались, ми толко совет и немножко доллар выделять на револушэн.

Министр иностранных дел все записывал в блокнот, а потом сказал:

– Я инкогнито поговорю с министрами иностранных дел Европы. Что еще, Бенедикт?

– Я хотел согласовать свое выступление в Верховной Раде накануне приезда в Киев главного москаля Путина.

– Я сейчас занят. Но я понял, что от меня требуется, а посему я поручу своим экспертам, и они такую речь подготовят, позвонят тебе и передадут текст. Ты с этой речью смело выступай в парламенте. Пусть все слышат и знают, какие у нас претензии к России.

– О'кей, о'кей, – произнес посол, закуривая сигару.

7

И Дьяволивский, и Школь-Ноль никогда не думали, что их обойдут, по существу предадут, а они ночами не спали, думая, как приблизить победу оранжевой революции. Они составляли проекты борьбы с русскими, проживающими в восточных областях, о том, как ликвидировать их поганый язык, язык мата и попсы, как писал великий галичанский писатель Андрухович. И вот на тебе: не предложили ни самой ничтожной должности губернатора Донецкой или Харьковской области.