Читаем Оранжевый абажур : Три повести о тридцать седьмом полностью

В последних словах и тоне, которым они были произнесены, Трубникову послышалось палаческое хвастовство. Уже с некоторым раздражением он ответил:

— Мне не над чем было размышлять. Я невиновен.

— Значит, вы отрицаете свою принадлежность к контрреволюционной организации, действовавшей в вашем институте?

— Один раз я уже ответил на этот вопрос, и достаточно ясно. Я не верю в существование подобной организации.

— Так… — следователь рылся в каких-то папках. — А в каких отношениях вы находились с Ефремовым, бывшим директором института?

— В самых дружеских.

— И как давно?

— С ранней молодости. Я его ученик.

— А с профессором Гюнтером?

— Также. Мы знакомы с ним со времени моего обучения в Высшей школе в Германии.

— Так вот. Эти ваши друзья показывают, что в физико-техническом институте действовала вредительская и шпионская группа, в состав которой входили вы. Надеюсь, вы не будете утверждать, что они делают это по ошибке или из злобных побуждений к вам лично?

— Я утверждаю, что вы меня провоцируете. Почему я должен вам верить?

— Вам знаком этот почерк? — Следователь перелистывал многостраничную рукопись, держа ее перед глазами Трубникова, но не выпуская из рук. Это был почерк Ефремова. Сомнений быть не могло, хотя строчки были неровными, неряшливыми и нервными. Но, может быть, в показаниях Николая Кирилловича написано совсем не то, что утверждал этот провокатор? Следователь не стал дожидаться требования дать проверить написанное.

— Слушайте, — читал он выдержки из показаний: — «…остался в революционном Петрограде для организации контрреволюционных группировок из студентов и распространения среди них неверия в способность рабочего класса восстановить хозяйство и культуру России…» — Наткнувшись на злое недоверие в глазах Трубникова, следователь повернул к нему страницу. — Можете убедиться. Я не отступаю от текста.

Да, всё было правильно. Ефремов писал именно так. Алексей Дмитриевич почувствовал тоскливое ощущение полного бессилия перед чем-то страшным, еще более злым и могущественным, чем он представлял себе это до сих пор.

«…В первые годы Советской власти всеми средствами мешал развитию науки в своей области, пользуясь доверием к себе, как к лояльному специалисту. Закупал за границей устаревшее и негодное оборудование для научно-исследовательских лабораторий и промышленных установок… Мешал росту отечественных научных и инженерных кадров и привлекал из-за границы иностранных специалистов и белоэмигрантов с целью увеличить численность враждебно настроенных элементов в среде технической интеллигенции. Впоследствии из этих же элементов вербовал вредителей и шпионов…»

Все здесь было поставлено с ног на голову. Все было диаметрально противоположно истине, и все было написано рукой самого Ефремова. Трубников помнил, сколько труда, хитроумной выдумки, бессонных ночей было положено инженерами и рабочими, чтобы заставить работать действительно негодное, почти списанное в лом, оборудование. На приобретение другого не хватало средств.

«… В числе других, пострадавших от Октябрьской революции специалистов, организовал возвращение из Германии инженера Трубникова. Мне было известно, что к тому времени он был уже завербован в германскую разведку своим товарищем по работе инженером Гюнтером, сотрудником тайной полиции…»

Ефремов сообщал дальше, что Трубников получил от разведывательных органов Германии все необходимые инструкции и шифры для ведения тайной переписки под видом научной и деловой. С помощью этих шифров он передавал за границу секретные данные о научных и конструкторских работах в Советском Союзе и получал оттуда дополнительные указания. В частности, после установления в Германии власти национал-социалистов, Трубников получил приказ: при появлении в эфире радиосигнала быть готовым к выполнению крупных диверсионных актов.

Здесь следователь поднял голову, чтобы взглянуть на своего слушателя. Но сдержанно торжествующее выражение на его лице сразу же сменилось на почти испуганное. Трубников сидел, подавшись всем корпусом вперед и вцепившись ногтями в колени. Его обезображенное лицо было страшно. От бешеной, сумасшедшей ярости приоткрылся даже его разбитый, невидящий глаз. Своей кроваво-красной полоской этот глаз усиливал мрачное выражение другого, сверкавшего сквозь узкую щель распухших век.

Следователь сделал невольное движение корпусом, чтобы почувствовать успокоительную тяжесть пистолета под пиджаком. Очень не лишней предосторожностью оказалось и прикрепление стула!

Перейти на страницу:

Все книги серии Memoria

Чудная планета
Чудная планета

Георгий Георгиевич Демидов (1908–1987) родился в Петербурге. Талантливый и трудолюбивый, он прошел путь от рабочего до физика-теоретика, ученика Ландау. В феврале 1938 года Демидов был арестован, 14 лет провел на Колыме. Позднее он говорил, что еще в лагере поклялся выжить во что бы то ни стало, чтобы описать этот ад. Свое слово он сдержал.В августе 1980 года по всем адресам, где хранились машинописные копии его произведений, прошли обыски, и все рукописи были изъяты. Одновременно сгорел садовый домик, где хранились оригиналы.19 февраля 1987 года, посмотрев фильм «Покаяние», Георгий Демидов умер. В 1988 году при содействии секретаря ЦК Александра Николаевича Яковлева архив был возвращен дочери писателя.Некоторые рассказы были опубликованы в периодической печати в России и за рубежом; во Франции они вышли отдельным изданием в переводе на французский.«Чудная планета» — первая книга Демидова на русском языке. «Возвращение» выпустило ее к столетнему юбилею писателя.

Георгий Георгиевич Демидов

Классическая проза
Любовь за колючей проволокой
Любовь за колючей проволокой

Георгий Георгиевич Демидов (1908–1987) родился в Петербурге. Ученый-физик, работал в Харьковском физико-техническом институте им. Иоффе. В феврале 1938 года он был арестован. На Колыме, где он провел 14 лет, Демидов познакомился с Варламом Шаламовым и впоследствии стал прообразом героя его рассказа «Житие инженера Кипреева».Произведения Демидова — не просто воспоминания о тюрьмах и лагерях, это глубокое философское осмысление жизненного пути, воплотившееся в великолепную прозу.В 2008 и 2009 годах издательством «Возвращение» были выпущены первые книги писателя — сборник рассказов «Чудная планета» и повести «Оранжевый абажур». «Любовь за колючей проволокой» продолжает публикацию литературного наследия Георгия Демидова в серии «Memoria».

Георгий Георгиевич Демидов

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Жанна д'Арк
Жанна д'Арк

Главное действующее лицо романа Марка Твена «Жанна д'Арк» — Орлеанская дева, народная героиня Франции, возглавившая освободительную борьбу французского народ против англичан во время Столетней войны. В работе над книгой о Жанне д'Арк М. Твен еще и еще раз убеждается в том, что «человек всегда останется человеком, целые века притеснений и гнета не могут лишить его человечности».Таким Человеком с большой буквы для М. Твена явилась Жанна д'Арк, о которой он написал: «Она была крестьянка. В этом вся разгадка. Она вышла из народа и знала народ». Именно поэтому, — писал Твен, — «она была правдива в такие времена, когда ложь была обычным явлением в устах людей; она была честна, когда целомудрие считалось утерянной добродетелью… она отдавала свой великий ум великим помыслам и великой цели, когда другие великие умы растрачивали себя на пустые прихоти и жалкое честолюбие; она была скромна, добра, деликатна, когда грубость и необузданность, можно сказать, были всеобщим явлением; она была полна сострадания, когда, как правило, всюду господствовала беспощадная жестокость; она была стойка, когда постоянство было даже неизвестно, и благородна в такой век, который давно забыл, что такое благородство… она была безупречно чиста душой и телом, когда общество даже в высших слоях было растленным и духовно и физически, — и всеми этими добродетелями она обладала в такое время, когда преступление было обычным явлением среди монархов и принцев и когда самые высшие чины христианской церкви повергали в ужас даже это омерзительное время зрелищем своей гнусной жизни, полной невообразимых предательств, убийств и скотства».Позднее М. Твен записал: «Я люблю "Жанну д'Арк" больше всех моих книг, и она действительно лучшая, я это знаю прекрасно».

Дмитрий Сергеевич Мережковский , Дмитрий Сергееевич Мережковский , Мария Йозефа Курк фон Потурцин , Марк Твен , Режин Перну

История / Исторические приключения / Историческая проза / Попаданцы / Религия