Оранжевый портрет с крапинками

Его не было нигде на яхте. Он не отзывался, когда его громко окликали, обшаривая все закоулки. Все буквально сорвали голоса, крича хором и поодиночке.

— Но я же отлично видел, как он поднимался по трапу на корму! — доказывал капитан.

— Клянусь дедушкой, все видели!

— Может, сорвался и утонул? — отчаянным шепотом сказала Ника.

— Корабельные гномы не тонут, — возразил Владик и... всхлипнул.

— Тьфу, тьфу, тьфу, — бормотнул Макарони. И вдруг воскликнул: — А может, он вернулся к тем камням? Может, потерял что-то?

— Но его и там не видно, — плачущим голосом сказал дядюшка Юферс, перегибаясь через поручень. — Гоша-а-а!!

Макарони вдруг метнулся через релинги и как был, в тельняшке и штанах, бросился в воду. Делая размашистые гребки, поплыл в сторону подводных камней.

— Лодку на воду! — крикнул капитан.

Макарони очень быстро достиг того места, где недавно «Кречет» застрял в каменных пальцах. Нырнул...

Гоша был здесь.

Разумеется, он не думал тонуть. Усевшись на каменном выступе по-турецки, он самозабвенно бормотал пришедшие ему тут, под водой, строчки:

  Здесь мелкими стали все беды и споры,
  И в царстве Нептуна я думать могу ль
  О ком-то другом, кроме Э-леоноры,
  Что стала мне доброю музой... буль-буль...

На этом «буль-буль» он остановился, поскольку увидел, что к нему с поверхности опускается Макарони. Говорить раздосадованный Макарони, конечно, не мог, но жестами (в частности, верчением пальца у виска) давал понять: «Ты что, Гоша, совсем съехал с катушек? Люди там с ума сходят, а ты...»

Гоша всплеснул руками. От этого жеста его выбросило на поверхность, где он увидел спешащую к нему и к Макарони лодку.

— Гоша, ты живой! — голосил Владик, не скрывая радостных слез.

Гоше помогли забраться в лодку.

— Ну, ты даешь, Лангустыч! Клянусь дедушкой, у меня будет инфаркт...

— Это самое... я очень извиняюсь... Там это... такое поэтическое место. Я вернулся, чтобы сочинить несколько строчек, и увлекся. Вот послушайте...

  Меня истомили житейские узы,
  На суше стихи сочинять все трудней,
  А здесь, в глубине, где одни лишь медузы...

— Лангустыч, потом, — нетерпеливо перебил Жора. — Сейчас поедете на берег, там можете устроить вечер поэзии... А я буду латать щель в обшивке. Каждому, как говорится, по способностям...

Паганель, укрывшись в каменном убежище, отчаянно вещал в микрофон, то есть в жестянку:

— Шеф, они высаживаются!.. Как зачем? Искать папашу этой сопливой девчонки... Я и сам знаю, что не найдут! Но для вас-то самое время накрыть их здесь... Что? Да плюньте вы на этого паршивого спонсора! Подумаешь, «Зеленый лев». В шкатулке наверняка несметные сокровища! Вы сможете купить тыщу таких «львов»! Надо проявлять инициативу! Я, например, уже начинаю проявлять! Не ругайтесь, шеф! Потом скажете спасибо!..

Ребята, Гоша, дядюшка Юферс, Макарони и Охохито вышли на галечную полосу и вытащили лодку подальше от воды. Встали, оглядываясь. Скальные зубцы нависали над головами. Между ними виднелись проходы, но в который идти?

— Где же здесь правильный путь? — глядя на верхушки скал, недовольно сказал Максим. — В море гораздо проще: есть карты, есть компас...

— Может быть, разбиться на две группы? — нерешительно спросил Владик. — Тогда мы больше сможем осмотреть...

— Ни в коем случае! — энергично запротестовал дядюшка Юферс. — Мы будем не столько заниматься поисками, сколько беспокоиться друг о друге. В моей «Долбленой тыкве» была повариха тетушка Марта, и если она принималась готовить сразу два блюда, подгорали оба...

— К тому же пистолет у нас всего один, — заметил Охохито. — А ходить на разведку в незнакомом месте без оружия лучше не надо. Вот так-то, мучачос... Хотя, конечно, никаких пиратов здесь нет, это я чую по запаху... — Он пошевелил своим горбатым носом.

Во время разговора они стали углубляться в один из проходов между скалами.

— Я понимаю, что папу мы здесь не найдем, — грустно сказала Ника. — Но, может быть, его сюда завозили, когда взяли в плен? Вдруг он оставил где-нибудь надпись на камнях. Для тех, кто будет искать...

— Хорошо бы хоть надпись. Это все же зацепка, — согласился Макарони. И на всякий случай поплевал.

— Только бы не надпись «Здесь был Вася», — поежился Максим. — Если я еще раз увижу такое, то попрошу у Охохито пистолет и застрелюсь с тоски.

— Не надо, мучачо. Лучше поймать этого Васю и надрать ему уши...

— Васю не поймаешь, дети мои, — со вздохом разъяснил дядюшка Юферс. — В свое время он и на моей таверне делал надписи. Я полагаю так, что это даже не человек, не вредный мальчишка, как думают некоторые, а мелкий хулиган из семейства нечистой силы...

— Запрограммированный на эти дурацкие надписи, — вставил Владик.

Дядюшка Юферс и Гоша незаметно отстали.