Орда (Тетралогия)

Где их уже ждали предупреждённые Боргэ женщины. А уж драться они умели, и постоять за себя могли. Тем более, на их стороне были и гости, опытные воины — трое разбойников и Сухэ.

И Баурджин с Гамильдэ-Иченом!

Вот уже приблизились гэры. Пахнуло дымом и запахом немытых тел чужаков. Гамильдэ соскочил с седла, и молодой князь, выхватив саблю, с ходу разрубил чуть ли не надвое неосторожно замешкавшегося врага.

— Хур-ра-а-а!!!

Из гэра с недоуменным видом выскакивали вражины. Видать, их там встретили как надо!

Один успел вскочить в седло, замахал саблей:

— Поджигайте, поджигайте гэры!

Баурджин направил на чужака коня. Блеснул на изгибе клинка первый солнечный луч. Удар! Искры! Ещё удар… А враг оказался опытным. Вот спланировать набег он толком не сумел, что же касается боя…

Ух, как ловко он дрался!

Удар! Удар! Удар!

И хрип лошадей, и злобное сверканье глаз. Удар!

Тяжёлые клинки высекали искры…

Удар! Отбив! Скрежет… Баурджин попытался захватить чужую саблю. Неудачно — клинок соскользнул вниз. И враг немедленно воспользовался оплошностью — острие его сабли разорвало дээл на груди нойона!

Хорошо, Баурджин успел откинуться назад…

Снова удар!

Отбив!

И звон клинков, и злобный взгляд, и запах немытого тела — запах врага.

Удар!

И скрежет…

Остальные вражины, кто успел, уже повскакали на коней и улепётывали со всех ног, точнее — со всех копыт. А этот — нет. Сражался до последнего, не думая о бегстве. Воин!

Лишь, чуть скосив глаза на своих, презрительно молвил:

— Псы!

Кто-то окликнул его:

— Джиргоадай, давай с нами!

— Бегите, псы… Я лучше умру.

Удар! Удар! Удар!

Искры… И чёрные, пылавшие ненавистью глаза.

А ведь он молод, очень молод. Наверное, не старше…

Удар! Скрежет! Искры!

А получи! Ага, не нравится?!

…не старше Гамильдэ.

А вот так?

Баурджин размахнулся, закручивая саблю хитрым винтом, который как-то показывал ему Боорчу, ударил изо всей силы, рассчитывая на такой же сильный отбив…

Звон! Искры!

И вот он — отбив!

Глухой, словно выстрел, звук встретившихся плашмя клинков… Лёгкое движение кисти…

Конь!

Хороший оказался конь у этого парня.

Запрядав ушами, рванул в сторону, словно почувствовав беду для своего хозяина, — и острие сабли Баурджина, вот-вот собиравшееся впиться врагу в шею, скользнуло, всего лишь раскровянив руку…

Сабля Джиргоадая со звоном упала на каменистую почву. А конь его — белый, в яблоках, поистине, отличный скакун и верный друг — взвился на дыбы и, без всякого приказа всадника, понёсся вниз по крутому склону.

— Куда ж ты, дурак? — закричал вслед Баурджин. — Разобьёшься!

Напрасно…

На краткий миг свечой застыв на краю обрыва, чудесный конь вместе со всадником полетел в воду.

— Жаль. Хороший был воин. — Нойон покачал головой. — И конь — очень хороший.

— Кого тебе больше жаль, коня или всадника? — поинтересовался подбежавший Гамильдэ-Ичен.

Баурджин утёр со лба пот:

— Как там?

— Все кончено, — бодро доложил юноша. — У врагов — четверо убитых… считая того, что в овраге — пятеро, остальные ушли.

— Плохо, что ушли.

— У нас — убит Нарамчи, разбойник. Два старика… И ранен Сухэ.

— А девчонки?

— Никто не пострадал… почти.

Пришедшие в себя после налёта обитатели кочевья деятельно наводили порядок: кто зашивал разодранный полог гэра, кто подметал площадку у коновязи, а те, кто постарше, готовили в последний путь убитых. И своих, и чужих.

— Зря мы позволили им уйти, — к спешившемуся Баурджину подошёл один из разбойников, Цэцэг. — Они вернутся. Накопят сил и вернутся.

— Если успеют до возвращения здешних мужчин, — криво улыбнулся нойон.

Цэцэг, хмурого вида парень лет двадцати двух, покачал головой и прищурился:

— А ты хорошо сражался, торговец. Слишком уж хорошо. Где научился так владеть саблей?

— У тангутов, — Баурджин брякнул первое, что пришло на ум.

— У тангутов? — удивлённо переспросил Цэцэг. — Вот уж не думал, что тангуты применяют те же ухватки, что и монголы.

— Видать, переняли…

Нойон посмотрел вдаль, где над сопками, поднималась ввысь еле заметная струйка дыма.

— Подают знак своим. — Цэцэг пригладил рукой растрепавшиеся волосы. — Вернутся.

— Может быть… — честно говоря, Баурджин тоже склонялся к этому.

— Нам надо побыстрей убраться отсюда, — оглянувшись, продолжал разбойник. — Часть товаров навьючим на лошадей. Жаль вот, придётся бросить повозки. Скажи, торговец, мы много бы выручили за них?

— Немало. — Молодой нойон усмехнулся — он уже принял решение. — Мы их и не бросим, продадим.

— Кто их здесь купит?

— Подождём мужчин.

— И сколько ждать? — нехорошо осклабился Цэцэг. — День, два, неделю? А если за это время сюда нагрянут разбойники?

— Не нагрянут. — Баурджин устало махнул рукой. — Смотри, вон уже и нет никакого дыма. Нет, то не разбойники — пастухи с дальних кочевий.

Взгляд нойона упал на приготавливаемых к погребению мертвецов:

— Сожалею о смерти твоего соратника.

— О чём ты? А, Нарамчи… — Разбойник цинично хохотнул. — Он был плохой соратник, слишком болтливый и жадный. Впрочем, земля ему пухом… Так я так и не понял, сколько времени ты собираешься здесь торчать?