Орда (Тетралогия)

Баурджин свернул за тополь и замер, с нешуточным удивлением осмысливая увиденное. Впрочем, что там было осмысливать? За подлеском, мимо тополей, проходила наезженная глубокой колеёю дорога, посередине которой дёргался застрявший автомобиль марки ГАЗ-АА и утробно выл двигателем (или старым редуктором).

— Сонин юу байнау? — пряча удивление, вежливо поздоровался Гамильдэ-Ичен. — Какие новости?

— Здравствуйте. — Баурджин перевёл его слова на русский.

Было с кем здороваться — в кабине вполголоса матерился усатый шофёр в летней красноармейской форме, а сзади толкали застрявший ГАЗ двое совсем ещё молодых, стриженных под ноль солдатушек.

— Здравствуйте, товарищи монголы, — оглянувшись, отозвался один из парней. — Не поможете нам? А то упрели все, — шмыгнув носом, он вытер со лба крупные капли пота.

— Какие дела? Поможем. — Баурджин спешился, передавая поводья своему спутнику. — Только вот приятель мой немножко болен. Такие дела, повредил руку. Сиди, сиди, Гамильдэ, я сам. Эх, взяли! Навались, р-раз, два…

Вытолкали! Не с первого раза, с третьего, но вытолкали, и довольный водитель, не глуша двигатель, выбрался из кабины и обрадованно схватил Баурджина за руку:

— Вот, спасибо, товарищи монголы! Выручили!

— Да не за что.

— Вы хорошо по-русски говорите, товарищ…

— Баурджин, — с улыбкой представился князь.

— Товарищ Баурджин.

— А это напарник мой, Гамильдэ, мы из дальнего аймака. Коневодческий совхоз имени Сухэ Батора, может, слыхали?

— Не, не слыхали. — Шофёр всё ж таки заглушил мотор и, усевшись на крыло, вытащил из кармана гимнастёрки кисет. — Угощайтесь, товарищ Баурджин.

— Знаете, не курю, — рассмеялся князь. — Бросил. В Москве ещё, на агрономических курсах.

— А, так вот откуда вы так хорошо русский знаете… Не курите, значит? Ну, как говорится, было бы предложено. Меня, кстати, Алексеем звать.

— Очень приятно.

— А это — Мишаня с Гришей. Молодёжь — я их так и зову — Миша-Гриша.

— Рады познакомиться, товарищи монголы! Да здравствует маршал Чойбалсан!

— Ишь… раскричались… Идите-ка лучше скат поменяйте, когда ещё говорил?

— Поменяем, дядя Леша. Это мы враз!

Водитель принялся скручивать самокрутку, Баурджин же, присев рядом на корточки, исподволь разглядывал солдат. Выгоревшие гимнастёрки, на воротниках чёрные петлицы с серебристой эмблемой инженерных войск — перекрещивающиеся молот и разводной ключ. В петлицах у шофёра — три треугольничка — старший сержант, у молодых — чисто, одна эмблема. Значит, рядовые, салаги.

— Как там японцы? — негромко спросил Баурджин.

— Да сейчас уж грех жаловаться. — Водитель улыбнулся в усы. — Как Жуков пришёл, вроде и полегчало… Ничего, скоро погоним самураев — к тому все идёт. Так что не переживайте, товарищ Баурджин. Что-то приятель ваш все молчит?

— А он по жизни такой, молчаливый, — усмехнулся нойон. — Да и не дело молодым встревать, когда старшие разговаривают — не по обычаю.

— Хорошие у вас, монголов, обычаи… Вот бы и нам такие — а то взглянешь на Мишу-Гришу… Ты им слово, они те — пять, если не десять. Язык без костей, одно слово!

— Что здесь происходит, нойон? — негромко спросил Гамильдэ-Ичен. — Что за странная кибитка без лошадей? Кто все эти люди? Они не монголы, точно. Не причинят ли вреда? Может, их лучше убить да поскорее уехать отсюда?

— О! — выпустив клубы дыма, старший сержант засмеялся. — Вот и у молодого голос прорезался. Чего спрашивает?

— Торопит. Дескать, и без того опаздываем. В Барун-Урт едем, — припомнив название одного из ближайших городков, на голубом глазу соврал Баурджин. — На семинар по искусственному осеменению крупного рогатого скота.

— Хорошее дело, — одобрительно кивнул шофёр.

— Обмен опытом. Со многих аймаков люди приедут. Война войной — а хозяйство тоже развивать нужно. Одна осень лучше трёх вёсен.

— Да уж, — водитель старательно затоптал скуренную самокрутку ногой, — и впрямь скоро осень… Полмесяца — и сентябрь. Ну, ж к этому времени мы самураев расколошматим! Хозяйствуйте себе спокойно, товарищи трудовые монголы. А ваши цирики, Лодонгийн Дангар, нам здорово помогают…

— Это уж скорее вы нам.

Шофёр снова засмеялся:

— Да уж. Не бросать же в беде братский народ!

Бойцы между тем заменили скат и, простившись с «монголами», попрыгали в кузов.

— Хороший вы человек, товарищ Баурджин, — водитель забрался в кабину и махнул рукой Гамильдэ-Ичену, — прощайте. Удачи вам в вашем деле.

— И вам удачи! — засмеялся нойон.

Заурчал двигатель, «дядя Леша», прибавив газку, скрежетнул коробкой передач… И тут же ударил по сцеплению и тормозам — из-за поворота на скорости вылетела чёрная «эмка» на высоко приподнятых колёсах — вездеход. Тормознув, резко остановилась, взметнув тучу грязи. И тут же из машины выпрыгнули двое бойцов и поджарый смуглолицый мужик с капитанскими шпалами в синих петлицах. Кавалерист. Только вот вместо коня — «эмка».

— Кто такие? — Капитан подскочил к всадникам. — Из какого аймака? Попрошу предъявить документы, товарищи скотоводы!

Он говорил по-монгольски, очень хорошо говорил, и это очень сильно насторожило Баурджина. И — документы…