Орда (Тетралогия)

А Баурджин не слышал, бегом спускаясь по лестнице. Только бы не принесло шофёра или кого-нибудь ещё. Только б не принесло… А парни-то расслабились! Контрразведка, блин! Кавалеристы чёртовы, привыкли шашками махать. Расслабились, расслабились здесь, в тылу. Ну, конечно — население приветливое и мирное, кругом наши войска, японцев не сегодня-завтра выбьют. Красота — одно слова.

Лестница… Дверь — на крюк! На улице часовой — не забыть. Там же, похоже, и шофёр «эмки», а здесь, в здании, судя по всему, один Осипов.

Князь вытащил из-за пояса пистолет:

— Эй, кто-нибудь?!

Гулко откликнулось эхо. Только эхо. Всего лишь эхо.

— Осипов, чёрт тебя дери!

Ага, скрипнула дверь…

— Звали, товарищ капитан?

— Звал, звал, — ударив красноармейца в челюсть, Баурджин с ходу влетел в кабинет… Чёрт, там был шофёр! Просто сидел себе, попивал чаек из большой — голубой с белым узором — пиалы. Миндальничать было некогда:

— Руки в гору, быстро! Оружие на стол! Сам — в угол… Я сказал — угол!

Наставив на опешившего водителя пистолет, князь тряхнул Осипова:

— Ключи от камер! Живо!

— У нас… У нас одна камера… А ключи в дежурке…

Оттолкнув красноармейца к шофёру, такому же молодому парню, наверняка только что призванному, Баурджин выглянул в коридор:

— Гамильдэ!

Казалось, не прошло и секунды, а Гамильдэ-Ичен уже стоял рядом.

— Вяжи! Нет кляпы не надо, станут орать — стреляй! — эту фразу нойон нарочно произнёс по-русски.

Так… здесь вроде сладилось… Теперь бегом в дежурку! Вот она… хм… просто-напросто стол у самого входа, с полевым телефоном и бумажной табличкой «Дежурный»… Вот и ключи, на гвоздике… Контрразведка, ититна мать! Прямо какая-то пасхалия.

Телефон! Внезапно затрезвонил телефон. Да громко-то как! Как бы часовой что-нибудь не заподозрил.

Князь схватил трубку:

— Дежурный рядовой Осипов!

— Коробкина позови, боец! — послышался глухой скрипучий голос. — Не дозвониться до него никак. Что у него с телефоном?

— Он на допросе! Я что с телефоном — не знаю.

— Я сказал — позови. Скажи, всю банду поймали!

— Поймали? Ну, слава Богу!

— Всех, кроме японца. А ты что это там поповскими словами говоришь, боец?

— Вам товарищ капитан нужен? Ждите, сейчас доложу.

Баурджин осторожно положил трубку на стол.

Камера… Да уж, камера! Такая же, как и дежурка. Просто наскоро обитая железом дверь с громоздким засовом и навесным амбарным замком. Только бы кого не надо не выпустить.

— По одному рассчитайсь!!!

Не поняли. Явно не поняли! Значит, не диверсанты. Ага! Один угрюмо скукожился в углу, даже и не смотрит, наверное, какой-нибудь проштрафившийся арат, а может, и вправду, шпион. Второй… Вернее, вторая… Девушка! В синем, с узорами, дээли. Тоненькая, с большой грудью…

— А ну-ка, выйди на свет, красавица!

Смуглая, как мулатка. И такая же красивая… И сверкнувшие изумрудами глаза!

— Гуайчиль!!!

— Баурджин!!! — Девчонка со слезами бросилась нойону на шею. — Я не ошиблась, ведь именно так зовут тебя?

— Так, так… Не время сейчас миловаться — бежим! Эй, Гамильдэ, уходим! Нет, только не через входную дверь… В окно, в окно, братцы!

Окна выходили на задний двор, где среди кучи старых покрышек стояла машина — «эмка».

— Отлично! — на бегу заулыбался нойон.

Рванув дверцу, прыгнул на шофёрское место — «эмку» и дурак заведёт!

Запустив двигатель, махнул рукою своим:

— Ну, что стоите? Особое приглашение нужно? А ну, сигайте назад!

Эх, сироты казанские, не знают, как и двери открыть. Придётся самому — как швейцару.

— Прошу, господа!

Ну, сели-таки… Поехали…

Баурджин застегнул китель и, поправив на голове фуражку, выехал со двора на площадь — стоящий у дверей часовой, вытянувшись, козырнул. Салага! Ну, как же, сам товарищ капитан куда-то поехамши… Наберут детей в армию!

— Нойон, за нами кто-то бежит! — поглядел в заднее стекло Гамильдэ-Ичен. — О Христородица! Это же, это…

— Сам вижу, — ухмыльнулся князь, узнав в беглеце… Игдоржа Собаку!

Резко тормознув, врубил заднюю:

— Возьмём, не оставлять же! Гамильдэ, присмотришь за ним.

Почему Баурджин решил поступить так? Казалось бы, бросить тут проклятого лазутчика или, ещё лучше — пристрелить, а вот поди ж… Может, чувствовал в нём Баурджин-Дубов родственную душу? Или скорее просто решил прибрать к рукам хорошего профессионала? Наверное — и то и другое.

Ухмыльнувшись, князь распахнул дверцу:

— Садись, Игдорж-гуай, такси подано!

Соглядатай испуганно попятился. Немудрено, не приходилось ещё на самобеглых повозках ездить.

— Садись, говорю, иначе тут останешься!

Вот тут Игдорж понял, метнулся молнией на сиденье, да так хлопанул дверью — чуть стекла не вылетели.

— В грузовиках так дверьми хлопай, чучело! — выругавшись, князь врубил передачу, и машина, набирая скорость, помчалась по пыльной дороге в направлении тополиной рощи. В зеркальце было видно, как неуверенно заметался на крыльце часовой. Наверное, всё же заподозрил что-то неладное. А может, кто-то из связанных вытолкнул изо рта кляп, да заорал что есть мочи.

Ехали молча, до самой лужи, а уже потом Баурджин свернул в поле. Жалобно заскрипев рессорами, автомобиль покатился по кочкам. Так и ехали, пока не наткнулись на камень. Ухх!!!