Орда (Тетралогия)

— Это верно… — Баурджин не отводил взгляда от блестящей чешуйками-доспехами змеи. — Ой, как быстро идут… Ходко!

— Умеют. Ну что, пошли обратно? Похоже, монголы вряд ли будут останавливаться здесь.

Осторожно попятившись, парни спустились с сопки вниз, к пастбищу и, не сговариваясь, подошли к шатру.

— Пить хочется, — вдруг улыбнулся Кэзгерул. — Сейчас бы кумысу или айрана!

— Или рисового вина! — Баурджин, смеясь, поддержал напарника. — Напились бы пьяными, да пали бы в кусты.

— Ух, и повалялись бы в травище!

— Да уж, в такой поваляешься! К тому ж и холодно — осень всё-таки.

— Да, осень… — Красный Пояс посерьёзнел. — Скоро погоним скот в родное кочевье. А там…

Он почему-то вздохнул. Баурджин тоже не ждал от жизни в кочевье Олонга ничего радостного. Здесь, на дальнем пастбище, они всё же были предоставлены сами себе, а вот там… Там «каждый сильный им господин и даже слабые, если двое». Примерно так вот писал великий пролетарский поэт! И ведь вернее не скажешь!

— Знаешь что, приятель, — чуть смущаясь, негромко произнёс Баурджин. — А давай… Давай станем с тобой побратимами! Ну, если ты, конечно, не против…

— Не против! — Кэзгерул улыбнулся. — Только вот где мы найдём коровий рог и золотую монету для клятвы? Единственное, чего у нас много, так это лошадиной крови…

— Слушай, а давай покопаемся в перемётных сумах! — осенило вдруг Баурджина. — Ну, в тех, на лошадях, что мы взяли.

Красный Пояс громко захохотал, аж до слез.

— Чего ты ржёшь-то?

— Мысль про перемётные сумы, конечно, очень хороша, — замахал руками Кэзгерул. — Только жаль, что она не пришла нам в головы раньше. Гаарча с Хуридэном, думаю, уже давно потрошат сумы, и никаких золотых монет мы там не найдём, даже если они и были.

— Ты прав. — Баурджин огорчённо сплюнул, и почти сразу помрачневшее лицо его озарилось улыбкой. — А знаешь что? Думаю, вместо монеты вполне подойдёт мой амулет, вот!

Юноша снял с шеи маленький серебряный кружочек.

— Знак древнего рода Серебряной Стрелы, — тихо промолвил Красный Пояс. — Он подойдёт, конечно. Тем более ведь не в обрядах тут дело, а в нашем желании, верно?

Найдя в шалаше глиняную плошку, острым ножом вскрыли яремную вену одной из лошадей. Красная дымящаяся кровь хлынула в чашу. Туда же, булькнув, упал амулет. И глухо зазвучали слова клятвы — анды:

— Клянусь перед бескрайним небом…

— Перед Вселенной…

— Перед Тэнгри…

— И Иисусом Христом, человеком, ставшим вдруг Богом…

— Пусть наша кровь смешается, сойдясь в этой чаше…

Острие ножа полоснуло по ладоням парней…

— Пей, Баурджин, брат мой…

— Пей и ты, брат…

Тёплая лошадиная кровь скрепила данную клятву, и вот уже парни, дурачась, принялись бегать вокруг кострища…

До тех пор пока не послышался приближающийся стук копыт. Одинокий всадник, похоже, ни от кого не таился. Тем не менее Кэзгерул потянулся за луком… и с облегчением отложил его, узнав Гаарчу:

— Случилось что?

— Случилось, — спешившись, ухмыльнулся тот. — Прискакал гонец от Олонга. Мы как раз встретили его на тропе. Завтра с утра возвращаемся в род, в родное кочевье! Да, и вот ещё что… Совсем скоро большая охота, готовьтесь!

— Всегда готовы! — по-пионерски отозвался Баурджин.

Глава 5 Охота Ноябрь—декабрь 1195 г. Западная Монголия

Охота была не просто способом добывания и ярким общественным событием, она была также репетицией военных действий.

Л. де Хартог. Чингисхан: завоеватель мира

Нет, неспроста верховный хан найманов Инанч-Бильгэ вспомнил о полузабытом роде Олонга, как и о многих других родах. Загодя послав вестников, хан предупредил всех вождей, чтобы к зиме направили всех молодых воинов к большому озеру Убса-Нур, что лежало в истоках большой реки Оби, меж горами Хангай и Алтаем. Несладко пришлось молодёжи из рода Олонга — слишком уж далёк и тяжёл был путь, хорошо — реки замёрзли: Керулен, Тула, Селенга. Но всё ж дорога пролегала большей частью по горам, и людям и лошадям приходилось трудно.

Баурджин со своим побратимом Кэзгерулом шли впереди всех, в качестве разведки. Распорядившись так, молодой вождь Жорпыгыл Крыса поступил не по годам мудро. Впрочем, у него хватало советчиков. К большому удивлению Баурджина, после возвращения всех с летних пастбищ Жорпыгыл не стал мстить за прошлое унижение, наверное, забыл тот случай. Может, и не забыл, но счёл за лучшее отложить выяснение отношений, а скорее, ему просто было не до того — в связи с дальним походом дел у ханского сына хватало. Нужно было подготовить лошадей, загрузить перемётные сумы сухим молоком и вяленым мясом, выспросить поподробней дорогу у знающих людей — охотников и торговцев, — да мало ли что ещё!