Орда (Тетралогия)

Рассуждая таким образом, Баурджин, затаившись, смотрел, как скачут неизвестно куда враги. А солнце тем временем поднималось всё выше, да и день, как назло, выдался ясный. Через какое-то время туман рассеется, и враги обнаружат, что впереди никого нет. И что они будут делать? Что бы сделал на их месте он, Баурджин? Да просто-напросто выслал бы часть отряда назад, хотя бы нескольких воинов — самых быстрых — посмотреть что да как. Они ведь искренне полагают, что гонятся за целым отрядом, а значит, коли уж этот отряд где-то спрятался да решил повернуть назад — его будет видно. Даже десяток всадников не спрячется в здешних кустах — слишком уж они мелкие, а тропинки — узкие, крутые, не по каждой ещё и проедешь. Немного здесь и проверять, просто проскочить по тропе хотя бы во-он до той чёрной скалы, или, лучше — до той синей сопки — на неё удобнее забираться, даже на лошадях можно. Доехать до вершины, оглядеться — видать далеко. А какие тропинки не видны, так по тем на лошадях не проехать. А это вообще мысль — бросить лошадь, никакой кочевник так никогда бы не поступил! Значит, бросить? Юноша потрепал по гриве коня — смирную монгольскую лошадь, неказистую, зато выносливую. Да, не по всем горным тропинкам пройдёт конь. А бросить вроде бы и жалко. Да и потом как добираться к своим? Попутки не ходят. Но в горах с лошадью… А если не в горах? Если спуститься во-он в ту долину? Кажется, там даже растёт лес, и довольно густой.

Посмотрев из своего укрытия налево и вниз, Баурджин увидал проглядывающую в сгустках быстро исчезающего тумана низменность или плоскогорье. Небольшое, вдававшееся узеньким языком меж высокими красноватыми скалами. Выглядело плоскогорье довольно уютно — сверкающий на солнце снежок с обширными пустошами-проталинами, смешанный лес… Привязать лошадь подальше — ищи его, свищи в лесу, никакая погоня не страшна! Одно только смущало сейчас юношу — чтобы спуститься в долину, нужно пройти километра два вниз, ведя под уздцы лошадь. Пройти открытой тропою, змеящейся средь синих холмов и скал. Сверху одинокого путника будет о-очень хорошо видно, о-очень хорошо… Впрочем, а кому тут смотреть сверху? Японским лётчикам-самураям? Так их тут, слава Богу, нету… Их-то нету, а вот вражины вполне могут забраться хотя бы во-он на ту скалу.

Баурджин оглянулся, вздохнул. Ну, пока ещё сообразят, доскачут, заберутся… Как говорится, Бог не выдаст, свинья не съест!

Подхватив под уздцы коня, юноша решительно зашагал вниз. Шёл, насвистывал. А что свистел? Что-то из Утёсова, кажется. Из художественного кинофильма «Весёлые ребята»…

Свистел, свистел… И досвистелся! Вот уж верно говорят, что нехорошая это примета — свистеть. Нехорошая, правда, в финансовом смысле… Но тут, похоже, тоже не повезло. И Бог выдал, и свинья съела — позади появились всадники, небольшая такая группа, человек десять. Для разведки и поиска беглецов — в самый раз. И ладно бы те появились, так они, собаки такие, ещё и явно заметили Баурджина! Потому что слишком уж поспешно рванули вниз. Вот гады! А и правильно, он-то, Баурджин, ведь точно так же бы поступил на их месте, о чём буквально только что и подумал.

Ну, уж тут делать нечего. Оглянувшись, юноша бросил лошадь — уж не до жиру! — и со всех ног рванул вниз, к лесу. Бежал, можно сказать, почти не разбирая дороги, чувствуя за спиной угрожающе-радостные вопли преследователей. Чуть было не поскользнулся на подтаявшем льду, взмахнул руками, словно птица крыльями, ускоряя бег, перемахнул неширокий овражек… подумал запоздало — а если б оказался широким? Сверзился бы… Перепрыгнул какую-то лужу, прошлёпал по грязи, обогнул здоровенный камень — и вот он, лес! Вот тут-то, братцы, вам меня не поймать! Хотя это, конечно, в зависимости от того, кто сейчас за ними гнался — охотники или скотоводы? На конях — значит, скотоводы. Те в лес уж точно не сунутся, разве что немного пройдут по тропинке. Эдак недалеко, чтобы не заблудиться. Вон она, тропинка-то, утоптанная, довольно-таки широкая — и кто тут по ней, интересно, ходит-то? А вот и свернуть в сторону! Хоть в эти кусты!