Орда (Тетралогия)

— По-разному — так по-разному! Что, поскачем наперегонки во-он до того саксаула? Айда?

— Айда! — тряхнув головой, Джэгэль-Эхэ погнала лошадь с такой скоростью, что юноша вынужден был о-очень о-очень напрячься, чтобы её хотя бы чуть-чуть догнать, а уж о том, чтобы перегнать, не шло и речи.

— Ну, что? — Девушка насмешливо оглянулась. — Так и будешь тащиться, как старая скрипучая телега?

— Зато ты летишь, словно птица, — ничуть не обиделся Баурджин. — Хотя, конечно, могла бы и подождать.

— Так мы ж вроде наперегонки договаривались?

Юноша рассмеялся и тут же предложил больше не устраивать скачки, а просто проехаться рядом по степи или вот здесь, в сопках. Джэгэль-Эхэ улыбнулась, на этот раз вполне открыто, без всякой насмешливости. Ох, какая у неё была улыбка! Как яркий солнечный лучик, прорвавшийся сквозь тяжёлые дождевые тучи к земле, как лунная дорожка на тёмной глади воды, как семицветная радуга в дрожащем небесном мареве.

— Зубы твои, как жемчуг, — в полголоса произнёс на ходу Баурджин. — А губы — как розовые кораллы.

— Интересно как ты говоришь, — обернулась девушка. — Сам придумал?

— Нет, — честно признался молодой человек. — Это чьи-то стихи, а вот чьи — хоть убей, не помню.

— И не надо. — Джэгэль-Эхэ опустила очи. — Ты это так произнёс… как будто сам и придумал. Пусть так и будет, ладно?

Баурджин улыбнулся, чувствуя, как сердце начинает петь, а в душе поднимается кипучая радость. Ишь как заговорила Джэгэль-Эхэ! Если так и дальше пойдёт дело…

— Спустимся вниз, к реке? — предложила девушка. — Там такие красивые места! Прозрачная — видно дно — вода, зелёные деревья, кусты… И тишина. Лишь только слышно, как плещут о песчаный берег волны.

— Знаешь что, Джэгэль? — пустив коня рядом, Баурджин взял в свою ладонь девичью руку. — Мне кажется, ты тоже могла бы сочинять стихи!

— А может, я их и сочиняю? — Джэгэль-Эхэ хохотнула, но руку не выдернула, и потенциальный жених счёл это добрым для себя признаком.

Ближе к реке вьющаяся меж камней и деревьев тропа расширялась, так что по ней смогли бы проехать в ряд три, а то и четыре всадника, причём — не касаясь друг друга. Жаркое солнышко ласково светило из-за зелёных веток, отчего лучи его тоже казались какими-то зеленоватыми, искрящимися, радостными. В кустарниках ласково пели птицы, перескакивали с дерева на дерево белки, высоко-высоко в лазурном небе, неподвижно расправив крылья, парил коршун. Пахло утренней свежестью, хотя было уже далеко не утро, порывы лёгкого ветерка приносили из степи сладковатый запах клевера, от реки явственно несло прохладой.

Шум потока все приближался, становился отчётливее, слышнее, и вот уже за зелёными кронами заблестела широкая полоска воды. Немного проехав вниз по течению, Баурджин и Джэгэль-Эхэ очутились на заливном лугу, полном изумрудно-зелёной травы и цветов: сине-голубых колокольчиков, лимонно-жёлтых купальниц, разноцветных фиалок, медуниц, васильков.

— Славно как! — оценил красоту Баурджин. — Нет, в самом деле, славно! Давай здесь остановимся, Джэгэль.

Девушка придержала коня:

— Я только что хотела сама тебе это предложить.

Пустив лошадей пастись неподалёку, молодые люди завалились в траву, глядя в высокое небо. Привстав, Баурджин сорвал крупный тёмно-голубой василёк, протянул девушке — смотри, мол, какой красивый. Та улыбнулась и, повернув лицо к юноше, пристально посмотрела ему в глаза:

— Какой ты… Необычный… Светлый. У тебя всегда такие волосы или просто сейчас выгорели на солнце?

— Всегда такие. Не нравятся?

— Нравятся…

В блестящих карих глазах степной красавицы плясали золотистые чёртики, рот был полуоткрыт, и меж нежными коралловыми губами сверкали ослепительно белые зубы.

— Какая ты красивая! — искренне восхитился Баурджин и, обняв девушку, поочерёдно дотронулся губами до её щёк, а затем — нежно-нежно — поцеловал в губы, в любой момент ожидая отпора — не всякой кочевнице нравился жаркий вкус поцелуя. Нет, вроде бы обошлось, не вырывалась… скорее даже, наоборот…

— Сделай это ещё раз! — обнимая парня за шею, прошептала Джэгэль-Эхэ. — И ещё… ещё… ещё…

Сбросив свой дээл, Баурджин размотал пояс, стягивающий дэли девушки. Размотал, распахнул, обнажив стройное бронзовое тело — атласные плечи, высокую тугую грудь с коричневыми сосками, плоский живот с пленительною ямочкой пупка… Юноша осторожно накрыл губами упругий сосок… затем — второй, потом потянулся к пупку… и, захватив руками узкие шерстяные штаны Джэгэль, стянул и их, отбросив далеко в траву… Куда тут же полетела и остававшаяся на нём одежда…

И тугой комок тесно переплетённых тел покатился по мягкой траве к реке… вот — остановился, замер… И щекочущие девичьи руки застыли на спине юноши, карие, с золотистыми чёртиками, глаза, закатились, а из пухлых розовых губ вырвался стон…

— Только ты не думай, что этого достаточно для нашей с тобой свадьбы! — пригладив растрепавшиеся волосы, предупредила Джэгэль-Эхэ. — Это мы просто так, познакомились.

— Ну, ясное дело, познакомились, — с самым серьёзным видом кивнул Баурджин, чувствуя, как внутри него совершенно истерически смеётся Дубов.