Орден куртуазных маньеристов (Сборник)

День тянулся размеренно-вяло,
как роман Франсуазы Саган.
Я смотрел на прибрежные скалы
и тянул за стаканом стакан.

По террасе кафе "Рио-Рита"

неопрятный слонялся гарсон.
Городишко лежал, как убитый,
погрузившись в полуденный сон.

Городишко лежал, как игрушка,

ровный, беленький, в купах дерев,
и над ним возвышалась церквушка,
перст златой в небеса уперев.

Сонно чайки над морем парили,

сонно мухи лепились к столам...
Вы, как всполох, кафе озарили,
моё сердце разбив пополам.

Вы явились в прозрачном бикини

в окруженьи развязных юнцов,
заказавших вам рюмку мартини
и кило молодых огурцов.

Я, стараясь смотреть равнодушно,

продырявил вас взглядом в упор,
и о том, как вам скучно, как душно,
мне поведал ответный ваш взор.

Вы скользнули рассеянным взглядом

по прыщавым бокам огурцов.
Миг спустя я стоял уже рядом,
невзирая на ропот юнцов.

Я представился. Вы изумились.

"Как, тот самый поэт Степанцов?!"
Аллергической сыпью покрылись
лица враз присмиревших юнцов.

"Бой, - сказал я, - чего-нибудь к пиву,

да живей, не то шкуру сдеру!"
И гарсон, предвкушая поживу,
стал метать перед вами икру,

сёмгу, устриц, карибских омаров,

спаржу, тушки павлиньих птенцов.
Что ж, обслуга окрестных дринк-баров
знала, кто есть поэт Степанцов.

Я шутил, я был молод и весел,

словно скинул груз прожитых лет.
Не один комплимент вам отвесил
растревоженный страстью поэт.

Помню, с вашим сопливым кортежем

мне затем объясняться пришлось,
я дубасил по личикам свежим,
вышибая щенячую злость.

Их претензии были понятны:

я речист, куртуазен, богат,
а они неумны, неприятны
и над каждой копейкой дрожат.

Я их выкинул за балюстраду

и, приблизившись сызнова к вам,
я спросил вас: "Какую награду
заслужил победитель, мадам?"

Вы улыбкой меня одарили,

словно пригоршней звонких монет...
И в моём кабинете на вилле
окончательный дали ответ.

Было небо пронзительно-сине,

пели иволги, розы цвели,
и игривое ваше бикини
вы неспешно с себя совлекли,

совлекли с себя всё остальное

и приблизились молча ко мне...
Если всё это было со мною,
то, наверное, было во сне.

Нас вселенские вихри носили

по диванам, коврам, потолку.
Вечерело. Сверчки голосили,
и кукушка кричала: "ку-ку!".

В небесах замигали лампадки,

показалась луна из-за скал...
Мы очнулись у пальмовой кадки,
ваших губ я губами искал.

Взгляд, исполненный изнеможенья,

устремили вы в чёрную высь,
отстранились и лёгким движеньем,
как пушинка, с земли поднялись.

Поднялись, на меня посмотрели,

помахали мне тонкой рукой
и, подпрыгнув, к светилам взлетели,
унося мою жизнь и покой.

...Если дева меня полюбила,

постигает бедняжку беда:
тело девы незримая сила
в небеса отправляет всегда.

Ни одна не вернулась доныне.

Мне не жаль никого, лишь её,
чудо-крошку в прозрачном бикини,
расколовшую сердце моё.