«Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг.

Судя по обзорам Цека, в начале нэпа партийная организация Смоленской губернии, как, впрочем, и сама губерния в целом, такая близкая от стен Москвы, стала буквально бельмом на ее глазу по части неблагополучия. То опаляющее дыхание польского фронта, то погромы, то невиданный взлет самогоноварения и разгула — словом сказывались вековые исторические корни Речи Посполитой. В организации в течение всего 1922 года наблюдалось значительное развитие болезненных явлений. Среди членов партии и в первую очередь в рабочих ячейках господствовало упадочническое настроение, выражавшееся в недовольстве всеми антисоциалистическими явлениями, возродившимися с новой экономической политикой. Была полоса массовых выходов и исключений из партии. Во всех уездах в больших размерах отмечалось пьянство. «В Дорогобужском, Демидовском и Мстиславском уездах склоки приняли размеры, грозившие полным развалом уездных организаций». Некоторые руководители были преданы суду ревтрибунала за уголовные преступления. После того, как в конце 1922 года партийным руководством губернии была взята «твердая линия», в организации стала заметна благотворная «тенденция к усилению сплоченности и повышению активности». Притом неизменным осталось лишь пьянство, принявшее характер постоянного явления в смоленской организации. Пьянством оказалась заражена вся организация, кроме губкома, который на своем островке трезвости погрузился в научную задачу всестороннего изучения этого явления[590].

По итогам первой половины 1923 года в Москве считали, что среди наиболее важных промышленных губерний в хорошем, устойчивом состоянии находятся только харьковская и нижегородская парторганизации. Шахтерская юзовская организация, как значится в обзоре, «пребывала в растерянности». В число неблагополучных угодили Екатеринославская, Екатеринбургская, Одесская, Петроградская и Брянская губернии. На первое место в сводке болезненных явлений по партии вышло пьянство. Например, в петроградской организации систематическое пьянство наблюдалось весь 1922 год и продолжало без перерыва развиваться в 1923 году как в самом городе, так и в уездах. Не было секретом, что члены партии пьянствуют не только в одиночку, но иногда целыми коллективами предприятий. Стали известны даже случаи залога партбилета, за бортом организаций оказались сотни исключенных за пристрастие к выпивке. Если верить екатеринбургскому губкому, то в этой организации усилиями властей пьянство удалось «загнать в подполье», однако две совершенно спившиеся волостные организации пришлось ликвидировать вообще[591].

Тем не менее, по сравнению со всеми невзгодами прошлых лет, в Цека полагали, что состояние парторганизаций на начало лета 1923 года можно считать вполне спокойным. Признаки склоки были обнаружены только в башкирской, азербайджанской, ойратской, кабардинской и рязанской организациях. В штабе партии, конечно, видели, что пьянство и хозобрастание продолжают постепенно разъедать моральный облик ответственных уездных и губернских работников. Практически везде имелись болезненные явления, но они касались лишь отдельных лиц и групп партийцев и борьба с ними велась в индивидуальном порядке. В это первое, относительно спокойное послевоенное лето всех ответработников охватила эпидемия отпусков и курортных лечений, поэтому кроме увеличения финансовых расходов в работе советских, профсоюзных, хозяйственных, кооперативных и партийных органов воцарилось «сильное затишье», резюмировали информационные подразделения Цека партии[592].

«Сильное затишье», наступившее в партии летом, стало благоприятным временем для подготовки партаппаратом генерального наступления на Троцкого. Если в 1922 году после XI съезда партии Цека сосредоточил свое внимание на руководящих партийных кадрах и партийном активе, то после XII съезда внимание центрального кадрового ведомства распространяется на всю советскую бюрократию. Началось выборочное обследование наркоматов и партийных организаций для создания плана распределения партийных сил — т. е. учреждения института номенклатуры.

С апреля 1923 года Совещание завотделами ЦК, как правило, собиралось под председательством секретаря ЦК Рудзутака. На заседаниях Совещания присутствовала вся верхушка аппарата ЦК — заведующие отделами, их замы, помощники и ответственные инструкторы. Рассматриваемые там дела являлись вопросами уровня Оргбюро, главным образом переводы и назначения руководящих работников по ведомствам и губерниям. То есть вся практическая стадия решения вопросов перед их утверждением на Секретариате ЦК. Судя по материалам Совещания, после XII съезда Сталин необычайно ретиво взялся за руководящие кадры СССР и партии, заметно интенсивней стала работа по «перетряхиванию» секретарей губкомов РКП(б).