Ордер на убийство

Переложив конверт в ящик стола, она придвинула к нему уже раскрытую домовую книгу.

– Вы уже здесь записаны. Охрименко Петр Александрович, четвертый этаж, квартира двадцать шесть. Распишитесь.

Подождав, пока он распишется, вопросительно посмотрела на него:

– Ключи ведь у вас есть?

– Есть. – Достав из кармана толстую пачку банкнот, взял на глаз половину. Положил на стол. – Это от меня лично.

Покачав головой, она быстро спрятала деньги в ящик.

– Ой, ну что вы прямо… Нельзя так, без конверта. Вдруг кто-то заметит.

– Не заметит, все же закрыто.

– Ну да, ну да. – Впервые за все время улыбнулась. – Хорошо, Петр Александрович. Если что, обращайтесь.

– Спасибо.

Подведя его к выходу, Зинаида Степановна остановилась в дверном проеме:

– Там вся обстановка, все как полагается. Есть подушки, есть одеяла. А белье я сейчас принесу.

– За белье я заплачу отдельно.

– Ой, ну что вы. Вы и так уже мне заплатили. Идите, я белье сейчас принесу.

Поднявшись на четвертый этаж, вошел в квартиру двадцать шесть. Оставив сумку в прихожей, осмотрел две небольшие комнаты. Квартира была обставлена сносно. Из окна открывался вид на большой двор.

Он не успел распаковать сумку, как в дверь позвонили. Это была Зинаида Степановна; передав ему стопку белья и получив от него купюру, представительница жилищной конторы тут же ушла.

Закрыв за ней дверь, Молчанов вернулся к выходящему во двор окну. Тщательно осмотрев двор, прошел в прихожую.

Из висящего здесь зеркала на него смотрел незнакомый ему черноволосый и светлоглазый человек. Вгляделся в собственное отражение – отличить его новые волосы и усы от настоящих невозможно.

В семь вечера он вошел в главный зал ресторана «Золотой амулет». «Мазду» оставил внизу, на специальной стоянке. Для того чтобы поставить там машину, а также чтобы беспрепятственно пройти в ресторан, ему понадобилось лишь три слова: «Я к Гону».

Зал ресторана выглядел так же, как и в субботу, когда он сидел здесь с Олей, Джоном и Ларисой. Оркестр на сцене настраивал инструменты, готовясь открыть первое отделение. Зал был заполнен до отказа. Сидящие вокруг люди были в основном иностранцы.

Остановившись в проходе, он сделал вид, будто оказался здесь в первый раз и не знает, куда пойти. Осматриваясь, заодно попытался разглядеть, нет ли в зале Джона Лейтнера. Нет, ни за одним из столиков он не заметил никого, кто хотя бы отдаленно напоминал Джона.

Наконец к нему подошел метрдотель, полный человек с пышной черной шевелюрой. Метрдотеля, которого звали Сурен, он, бывавший здесь раньше, знал, но притворился, что видит впервые.

– Слушаю вас, – холодно спросил метрдотель. – Заказано?

– Нет, друг, у меня не заказано.

– Тогда в чем дело?

– Слушай, друг, у меня к тебе личное дело.

– Личное дело?

– Да. Я должен тут встретиться с одним человеком.

– С кем, простите?

– Зовут его Сергей Гонтарь. Еще его зовут Гон. Нет его здесь, случайно?

Быстро глянув на него, метрдотель отвернулся. Гон, известный пахан, был фактическим хозяином гостиницы и ресторана, и здесь, в «Золотом амулете», распоряжался только он. Для метрдотеля, мелкой шестерки, Гон был недостижим, как может быть недостижимо божество, и именно поэтому тот не знал сейчас, как реагировать.

– Так здесь Гон или нет? – спросил Молчанов.

Посмотрев на него, метрдотель спросил тихо:

– Простите, вы с ним договаривались?

– Нет. Но его обо мне предупредили. Он здесь?

– Здесь. А кто вы, собственно? Как ему о вас сказать?

– Скажи, моя фамилия Охрименко. Еще меня зовут Охра.

– Охра?

– Да, Охра.

– Хорошо. Постойте здесь, я ему скажу.

Молчанов сделал вид, что не смотрит в ту сторону, куда двинулся метрдотель. Тем не менее он отлично видел стол, за которым сидел Гон. Он стоял в дальнем углу; за столом, помимо Гона, сидели еще два человека, явные качки, и две девицы в вечерних платьях. Каждой из девиц было не больше двадцати лет.

Приблизившись к столу, метрдотель почтительно нагнулся и что-то сказал Гону. Гон посмотрел в сторону Молчанова. Помедлив, кивнул, после чего метрдотель сразу направился к Молчанову.

– Можете подойти. Идемте, я вас проведу.

Через весь зал они двинулись к столу, за которым сидел Гон. Пока они шли, Гон в их сторону не смотрел. Гону было лет сорок, он был довольно видным мужчиной, у него был породистый нос, волевые губы, пепельные, в меру длинные волосы. Правда, его лицо несколько портило пятно от ожога, искорежившее правый висок и часть щеки. Одет Гон был по высшему классу, в серый плюшевый пиджак, из тех, какие можно увидеть в каталогах лондонского Стренда, черные брюки и черные же ботинки от Гуччи. Желто-бело-красный галстук в косую полоску, такой же расцветки платок, торчащий из кармашка пиджака, и подобранные под цвет носки говорили о том, что у Гона неплохой вкус.

Когда метрдотель и Молчанов остановились у стола, Гон поднял глаза. Процедил:

– Ты кто?

– Зовут меня Охра. У меня к вам малява.

Налив в стакан минеральной воды, Гон медленно выпил ее. Поставил стакан.

– Хорошо, давай твою маляву.

Прочитал протянутую записку, спрятал бумажку в карман. Кивнул:

– Садись.