Ореховый лес

И награда не замедлила себя ждать: привкус металла и пота на губах, похожих на пару холодных слизней. Руки трупа на моей шее резко ослабели и наконец свесились вдоль его тела. Он издал ужасный звук отработанного мотора и кулем свалился на землю. Я наклонилась и вытащила из его тела топор.

Развернулась я с трудом, как будто на мне был надет тяжелый ледяной доспех. Дрожа, я побрела к лошади, которая шарахнулась от меня – вернее, от роя искр, окружавшего меня. Рыжий юноша наклонился к голове коня, прикрыл ему глаза ладонью и что-то ласково прошептал на ухо.

Ткань мира была отчетливо видна – сверкающее полотно, опутавшее нас и не дававшее двигаться. Я взмахнула топором, пытаясь разрубить полотно между мной и лошадью, но ничего не изменилось.

– Черт подери! – завизжала я, упала на колени и двинулась к лошади ползком. Лошадь, окруженная мерцающим и дрожащим программным кодом мироздания, сделала то, о чем я сама мечтала: она взбрыкнула в священном ужасе, сбросила всадника и понеслась прочь.

Всадник тяжело упал на землю, застонав от удара. Искры угасли и отступили. Опять остались только мы – я, он и мертвец на земле. Я почувствовала у себя внутри слабое холодное шевеление – там снова собирался лед.

Воздух вокруг нас подрагивал и сбоил, как помехи на экране плохого телевизора, и перед нами появилась лошадь. Только что было пусто – и вдруг пустое пространство заполнила фигура коня. Того же самого животного, только теперь – с шорами на глазах.

– Нет, – отчаявшимся голосом произнес младший брат. – Не может быть.

Но оно могло. И было. Элла, Элла, Эллаэллаэллалалала. Я повторяла это имя, пока оно не стало сплошным болезненным набором слогов в моей голове. Что означало это слово? Стоило мне перестать об этом думать слишком сильно, режущая боль за глазными яблоками тут же отпустила.

Выхода нет. Только не изнутри.

Холод распространялся по моему телу, как яд. Его пальцы подобрались к моему горлу; скоро они дотянутся и до глаз. Сверкающий воздух выцвел до серого. Я не могла вспомнить, почему плачет этот мужчина рядом со мной.

Я распласталась на земле, ожидая, что мои запястья вот-вот обовьет веревка.

И тут внезапно воздух вокруг нас вспыхнул, как рождественская елка. Две фигуры быстро двигались в нашу сторону, зажигая вокруг себя полотно мира.

Молодой мужчина и женщина постарше. Оба на… велосипедах. Они ехали на велосипедах – красном и зеленом.

– Держи ее за ноги! – крикнул юноша. Голос его был прерывистым и странным, как будто в горле ему что-то мешало. У него была темная кожа, облако черных волос и яркие, внимательные глаза, как у животного.

Горячий удар узнавания пробил ледяной панцирь насквозь.

Это же он преследовал меня. И не только сегодня, а всю мою жизнь. И во дворе, и в лесах, однажды даже в тронном зале моего отца – пока его не выгнали прочь. Вот оно – лицо, при виде которого у меня всегда болела голова, а по границе обзора начинали плясать яркие искры.

Юноша спешился рядом со мной и схватил меня за руки, пытаясь поднять. Его касание пробудило все мои чувства, тут же всплывшие на поверхность. Я инстинктивно начала бороться с ним – и с его спутницей, седой женщиной в синей тунике, которая пыталась удержать меня за ноги.

– Алиса! Черт возьми, Алиса, – юноша с трудом увернулся, когда я попыталась вонзить ногти свободной руки ему в подбородок.

И тут я по-настоящему узнала его. И окаменела – так внезапно, что они уронили меня на землю.

– Финч.

– Ага. Нет времени объяснять, мы должны вытащить тебя отсюда.

Мне нужно было ему кое-что сказать. Он был кем-то важным, кого я знала в прошлой жизни. Перед глазами мелькнули деревья, и кровь, и потолок с горящими звездами…

– Но… ты же умер. Разве нет? – Он наклонился, чтобы меня лучше слышать, и я увидела застарелый шрам поперек его горла – рваную коричневую полосу.

– Не совсем. Ты не могла бы… Можешь встать? Это будет проще, чем тебя нести. Но если нужно, я понесу. Если ты забыла, кто ты такая.

– Финч, оно меня не отпустит.

– У нас нет времени на болтовню. Оно отпустит, – сурово отрезала женщина.

Я ахнула.

– Дженет?

Она улыбнулась краями губ и кивнула на рыжеволосого парня, безмолвно скорчившегося на земле.

– Он друг или враг?

– Друг. Я так думаю. Да, друг.

Дженет помогла ему подняться, но говорить он все еще не мог. Мерцающие вены мира слегка погасли: они уже не окружали нас, горячие и слепящие, а тлели на приличном расстоянии.

– Что вы здесь делаете? – спросила я.

– Я провела полевое исследование, – торжествующе сказала Дженет. – Все опрошенные мной бывшие персонажи утверждают, что есть два способа разорвать историю: либо ее расплетает сама Пряха, либо происходит какой-то несчастный случай. В этом инциденте всегда задействован беженец, который забредает в сказку в неподходящий момент. Отсюда мы сделали вывод… – она запнулась, глядя на нас с Финчем. – Ох, впрочем, ты, кажется, об этом не спрашивала?