Орел-Девка

 Веревка лежала неподвижно, а оттуда, изъ глубины -- ни одного звука. Что-жъ, пожалуй, ужъ и лопнула, да зацѣпилась за какой нибудь острый камень,-- а Валли, разбившись, покоится теперь на днѣ рѣки... но если ничего этого ни случилось -- что-же она молчитъ? Хоть-бы разъ крикнула, вѣдь новой помощи ей, пожалуй, придется ждать нѣсколько часовъ?...

 Все было тихо, люди боялись слово проронить и только прислушивались, стараясь тише дышать. И вдругъ, откуда ни возьмись -- Клеттенмайеръ! Бѣжитъ, одной рукой махаетъ, кричитъ:

 -- Вонъ что я приволокъ!

 Тутъ старикъ сбросилъ съ спины спасительный канатъ довольно-почтенныхъ размѣровъ.

 -- Слава Создателю! воскликнулъ онъ.-- Вѣдь Валли объ орленкѣ упомянула,-- ну, а я вспомнилъ, что покойница Люккардъ куда-то запрятала тотъ самый канатъ, на которомъ Штроммингеръ спустилъ Валли къ орлиному гнѣзду. И что-жъ, вѣдь я нашелъ его: лежалъ онъ въ сарайчикѣ подъ хламомъ разнымъ!...

 Раздались одобрительные возгласы:

 -- Вотъ такъ счастье!

 -- Ай-да Клеттенмайеръ!

 -- Самъ Богъ надоумилъ тебя! Впору, право!

 -- Дай Боже, чтобы канатомъ этимъ пришлось дѣйствовать! проговорилъ одинъ изъ самыхъ почтенныхъ обывателей Солнечной площадки, печально поглядывая на счастливую находку.-- Вѣдь дѣвушка-то никакой вѣсточки больше не даетъ!..

 -- Э, глядите-ко, глядите: веревка шелохнулась! крикнулъ передовой, и вслѣдъ за этимъ крикомъ послышался голосъ Валли гдѣ-то внизу, но такъ близко, что когда все стихло -- всѣ отчетливо услышали эти три слова:

 -- Каната нѣтъ еще?..

 -- Тутъ! Есть! Сейчасъ! весело откликнулись ей.

 Прикрѣпивъ къ канату желѣзный крюкъ (взамѣнъ якоря) человѣкъ десять, изъ новыхъ, одинъ за другимъ гуськомъ, ухватились за канатъ и приготовились спускать его въ затуманенную пропасть. Заправлявшій всѣмъ дѣломъ, старшой, предупредилъ и тѣхъ и другихъ, что веревку и канатъ слѣдуетъ тянуть какъ можно ровнѣе, чтобы Валли была на одномъ уровнѣ съ Іосифомъ, могла-бы попридержать его. На половину противъ той глубины, до которой Валли сначала долетѣла, спущенъ былъ канатъ -- и сейчасъ-же схваченъ тамъ.

 -- Наддай еще! Спускайте, чтобы хватило! крикнулъ старшой.-- Вѣдь ей надо-же обвязать его... Такъ! Будетъ -- стой!

 И, какъ солдаты, всѣ повинуются одному, стоятъ и ждутъ слѣдующей команды. Выжидать теперь надо: Валли нужно по крайней мѣрѣ минутъ пять шесть, чтобы какъ слѣдуетъ сдѣлать петлю, обвязать несчастнаго, а не то безпомощное тѣло какъ разъ сорвется -- и тогда все пропало.

 -- Крѣпче, крѣпче, вяжи, Валли! Смотри -- хорошенько! бормочетъ самъ себѣ Клеттенмайеръ.

 И въ толпѣ раздается:

 -- Господи, спаси и помилуй!

 -- Покрѣпче-бы она его... насчетъ, то есть обвязки!

 -- Чтобы въ лучшемъ видѣ все справила!..

 Одновременно веревку и каната три раза дернуло снизу, и они натянулись.

 -- Та-щи-те! скомандовалъ старшой, причемъ голосъ его дрогнулъ.

 Крѣпко уперлись люди въ землю, вытянувъ правыя ноги; дружно тянуть; вздулись жилы на лбахъ и на рукахъ, на послѣднихъ рѣзко обозначились крѣпкіе мускулы -- и вотъ началась тяга... Дѣло страшное, тяжелое по своей отвѣтственности: сплоховать тутъ нельзя, а не доглядишь -- все погибло!..

 -- Потише, братцы! покрикиваетъ старшбй.-- Дружнѣе, ровнѣе! Другъ на дружку-то поглядывайте!..

 Великія, торжественныя минуты... Дѣти -- и тѣ даже притихли совсѣмъ. Царитъ гробовая тишина, прерываемая лишь тяжелыми вздохами добровольныхъ тружениковъ.

 Вотъ -- вотъ -- вынырнула Валли изъ тумана, ее уже хорошо видно: одной рукой она обхватила и поддерживаетъ безжизненное тѣло Іосифа, повиснувшее на канатѣ, а другою, вооруженною альпійскою палкою, отпихивается отъ отвѣсной стѣны, чтобы защитить и себя, и его отъ ударовъ объ выступы и неровности утеса. Не торопясь и чрезвычайно ловко управляя, Валли плыла вверхъ все выше и выше по волнамъ воздушнаго моря. Не далеко ужъ и до перилъ -- всего-то нѣсколько футовъ... Руками вытащить можно, право!...

 -- Стойте! До-воль-но! крикнулъ старшбй.

 У всѣхъ духъ захватило.

 Наступила самая что ни на есть трудная минута... послѣдняя, рѣшительная: какъ-бы теперь канатъ не лопнулъ?...

 Нѣтъ -- выдержалъ!... Стоявшіе впереди уже нагнулись за перила, вонъ -- сильныя руки охватили Валли, а другіе не выпускаютъ ни веревки ни каната -- крѣпко держатъ ихъ.

 -- При-ни-май! раздалась команда -- и вотъ Валли и Іосифъ -- тутъ, за перилами, на землѣ!... Толпа просто взвыла отъ восторга и радости -- кончились всѣ ея муки!...

 Валли, блѣдная, безмолвная, опустилась на колѣни и припала къ груди Іосифа, лежавшаго безъ чувствъ. Она ничего не слышитъ и не видитъ, а кругомъ -- толпа, толпа ликующая, шумящая; похвалы, поздравленія такъ и летятъ со всѣхъ сторонъ, Валли превозносятъ до небесъ... а она не можетъ отнять лица отъ груди его, она совершенно изнемогла, силы оставили ее...

 

XIII. Къ отцу въ горы.

 Въ спаленкѣ Валли, на кровати ея, лежитъ Іосифъ. Онъ не дышетъ, не шевелится. Ничто здѣсь не нарушаетъ могильной тишины -- Валли всѣхъ отстранила, одна осталась, и вотъ, стоя на колѣняхъ, у изголовья, закрывъ руками лицо, она молится, шепчетъ: