Оренбургский владыка

– Или, как говорят русские люди, – очко.

– Очко! – эхом повторил за священником Чанышев.

– Скажите, Касымхан… – задумчиво проговорил отец Иона и умолк, прокрутил большими пальцами обеих рук на животе «мельницу».

Чанышев внимательно смотрел на отца Иону и молчал, лицо его ничего не выражало.

– Вам известна такая фамилия – Давыдов? – наконец спросил отец Иона.

Ничто не дрогнуло в лице Чанышева.

– Известна, – ответил он.

– Вы с ним знакомы?

– Нет.

– Ну, на нет и суда нет, – вздохнул отец Иона. – А откуда вам известна эта фамилия?

– Милиции, святой отец, многое известно, не только это. Милиция – это ведь то же самое, что и полиция в старые времена, при государе Николае Александровиче, только помноженная на два, – на губах у Чанышева появилась легкая улыбка. – Это во-первых. А во-вторых, иногда мы встречаемся на совещаниях по борьбе с так называемым бандитизмом.

– В число бандитов входит, естественно, и армия генерала Дутова?

– Естественно, входит.

– Гм, – отец Иона усмехнулся. – А познакомиться, что… не было возможности?

– Возможность была, желания не было.

– Понимаю, понимаю, – отец Иона похмыкал в кулак.

Беседовал он с Чанышевым, глядя куда-то в сторону, в глаза собеседнику не смотрел, и Чанышеву не было понятно, что происходит: то ли отец Иона проверяет его, то ли действительно ищет подходы к Давыдову. В общем, ухо надо было держать востро. Отец Иона – человек непростой, и разговор насчет Давыдова завел неспроста.

– Постараетесь познакомиться с Давыдовым, когда вернетесь в Джаркент, – попросил отец Иона.

– Не думаю, что это легко будет сделать, но я постараюсь, – пообещал Чанышев.

– Постарайтесь, голубчик мой, постарайтесь очень, – сказал отец Иона и прижал к груди ладонь, – Родина вас не забудет. И мы с Александром Ильичом тоже не забудем. Офицерский Георгиевский крест вам обеспечен.

Чанышев поспешно вытянулся:

– Служу Отечеству! – звонко произнес он обрадованным тоном и по-гвардейски гордо вскинул голову.

Отец Иона остановил его неспешным движением руки:

– Секретов от вас, Касымхан, нет ни у меня, ни у Александра Ильича. К нам поступили сведения, что Давыдов замышляет ряд террористических актов здесь, в Суйдуне, – отец Иона прижал к мякоти ладони палец, потом прижал еще два пальца подряд, – а также в Кульдже, в Куре, – священник вздохнул расстроенно, – еще кое-где. И чего людям неймется, не пойму. В общем, Давыдова надо… – отец Иона перестал крутить на животе «мельницу», поднял руки и скрестил их. – Дело это поручается, Касымхан, вам. Александр Ильич в курсе этого поручения.

Чанышев повел головой в сторону, подумал о том, что жизнь многогранна, сюжеты ее и пути неисповедимы, и часто случается так, что события, расклад, веления повторяются – ну просто до мелочей повторяются. Вряд ли Давыдов мог предположить, что из охотника он превратится в дичь.

Прошло несколько дней. Наступил декабрь – сырой, студеный. Холодный воздух пробирал до костей, люди старались как можно меньше времени проводить на улице. В один из таких дней Чанышев встретился с Давыдовым.

– О том, что отец Иона решил ликвидировать меня, я знаю, – сказал Давыдов.

– Хорошо работает разведка! – не сдержал одобрительного восклицания Чанышев.

– Хорошо-то хорошо, да не все мы знаем об атамане, – Давыдов достал из кармана кисет, выдернул из него газетный прямоугольничек, насыпал табака, свернул «козью ногу». Пожаловался: – Папиросы кончились. У белогвардейцев этого добра небось завались?

– Нет, тоже бедствуют.

– Ну им-то положено это за их заслуги, а нам за что? А? Что Дутов? Приветы шлет?

– Шлет, – Чанышев не сдержался, усмехнулся, – самые теплые. Предложил запастись оружием, при всяком удобном случае делиться им с единомышленниками. На нынешний день понятно одно: ни Анненков, ни Багич на помощь к нему не придут.

– Что так? Разуверились в Белом движении?

– Заняты своими делам. Отец Иона, кажется, поверил мне окончательно. Хотя точку зрения он может менять по нескольку раз на день.

– Да у него, у отца этого, выхода нету. Где, в каком краю, в каком сне он еще сможет завербовать начальника уездной милиции?

Это была правда. Сколько ни пробовал отец Иона дотянуться из Суйдуна до партийных работников Семиречья, до сельсоветских и исполкомовских сотрудников, до милиции – ничего не получилось, Чанышев был для «святого отца» птичкой, которая сама спрыгнула с ветки в руки. Атаман тоже считал так.

Долгими вечерами Дутов просиживал над картой, планируя поход в Семиречье, потом писал. Иногда в кабинет заглядывала Ольга Викторовна, садилась в кресло и наблюдала за мужем.

Он планировал поднять восстание одновременно в Верном и Пржевальске, в Алакуле и Апсинске, в Чугучеке и Кольджате, еще в нескольких местах. Часть из того, что выходило из-под пера Дутова, попадала к Чанышеву, от Чанышева – к Давыдову, от Давыдова – в Верный, к Пятницкому, а оттуда прямиком, по телеграфным проводам – в Москву.

– Пора, Касымхан, нашего героя отправлять в последний путь, – сказал Давыдов Чанышеву, выразительно поднял глаза к потолку.

– Пора, – согласился Чанышев, – группа готова.