Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками. 1917—1920

Процент раненых в Уральской армии был невелик. Главную массу составляли больные. Рассадником болезней являлись пленные красноармейцы, которые без всякого наблюдения бродили по станицам.

Из всех эпидемических заболеваний самое прочное гнездо свил себе на Урале сыпной тиф. Это был бич Уральского войска, который внес страшное опустошение в ряды уральского казачества, унеся в могилу тысячи дорогих жизней. На Урале, кажется, не было ни одного живого существа, которое не переболело бы тифом; в армии не было ни одной части, где бы тифозные не насчитывались сотнями; в станицах не было дома, в котором не лежал бы больной. Тиф свирепствовал и на фронте, и в тылу. Не хватало ни медикаментов, ни лазаретов, ни больниц, ни просто крытых помещений даже для больных фронтовиков; впрочем, последние с большой неохотой отправлялись в тыловые лечебные учреждения: обычно они «отлеживались» или умирали при своих частях, в обозах, в ближайших к фронту станицах и аулах, чем, конечно, только способствовали еще большему распространению заболеваний по всему фронту.

Но если фронтовым бойцам оказывалась кое-какая помощь, то население, и особенно пленные красноармейцы, всецело были предоставлены самим себе: для них не оставалось ни медицинского персонала, ни лекарств. В станицах больные, как тени, с исхудалыми лицами и воспаленными глазами, бродили по улицам, сидели на завалинках, валялись по задворкам и умирали, где попало. Смерть косила направо и налево, не разбирая ни пола, ни возраста, ни чина, ни положения. Станицы и поселки теряли половину своего населения и даже вымирали целиком.

Только в конце 1919 года из Добровольческой армии прибыло в Гурьев несколько хорошо оборудованных санитарных отрядов и госпиталей; но использовать их в должной мере не удалось: вскоре последовало крушение Уральского фронта, и госпитали остались в руках красных.

VII

Другими факторами, имевшими большое влияние на состояние тыла и вообще на борьбу Уральского войска, были беженцы, пленные красноармейцы и соседи уральцев – киргизы и крестьяне.

Неотъемлемым и страшным придатком к Уральской армии являлись беженцы, которые связывали армию по рукам и ногам и влияли на ход боевых операций самым отрицательным образом.

Война на Урале носила особый характер. Ни та ни другая сторона не уступали друг другу в жестокости. Уральцы иногда уничтожали целые советские полки, совсем не беря пленных. Большевики платили им той же монетой, вымещая свою злобу жестокими расправами над населением и выжигая дотла целые станицы.

После падения Уральска и отхода к Калмыкову за армией потянулись караваны беженцев из станиц, переходивших в руки большевиков.

Беженцы шли пешком, ехали верхом, на телегах везли детей, стариков, больных и разный домашний скарб; за собой гнали стада скота. По целым месяцам беженские таборы скитались по степи в ближайшем тылу армии. Передвигаясь с места на место, они уничтожали все на своем пути, объедая армию и станицы, не занятые большевиками.

Трудно было отделить, где кончается армия и где начинается беженская масса. Сплошь и рядом беженцы обслуживали тылы и обозы полков, в которых находились их сыновья, братья, отцы, родственники и станичники. И армия вынуждена была делиться с беженцами своими – и без того скудными – запасами продовольствия.

Вначале Войсковое правительство поощряло уход населения за армией: чтобы никто не оставался и ничего не доставалось врагу. Но впоследствии, когда, вместо продвижения вперед и водворения беженцев по своим станицам, армии приходилось отходить назад, увлекая за собой все новые и новые волны беженцев, последние стали причинять много хлопот, и со временем беженский вопрос превратился в грозную опасность.

Ни Войсковое правительство, ни станицы, оставшиеся не занятыми большевиками, не были в состоянии ни приютить, ни прокормить всю беженскую массу. В беженских таборах от голода и холода среди людей начались повальные болезни; от бескормицы стал падать скот. Все дороги, все околицы станиц и поселков были усеяны трупами животных, которых некому и некогда было зарывать. Не только трава в степи, но и леса, росшие по берегам Урала, были уничтожены голодными беженскими табунами, как саранчой. Вид голых деревьев с объеденными листьями и обглоданной корой, а местами и совершенно вырубленных; картина вытоптанной и почерневшей степи, с валявшимися всюду трупами животных, отравлявших воздух зловонием, – все это производило жуткое впечатление.

Другим мрачным пятном на фоне уральской действительности были пленные красноармейцы, сыгравшие в жизни Уральского войска роковую роль.

Уральцы не любили брать пленных: последние являлись для них обузой и лишними ртами. На Урале не было ни фабрик, ни заводов, ни больших хозяйств, где бы можно было с пользой использовать труд пленных. Но при действиях внезапными налетами в руки казаков неизбежно попадало большое количество красных солдат, причем не редки были случаи захвата целых частей.