Орфеи реки Невы

О Березовском забыли как-то сразу после его кончины. Рукописное наследие пропало. Обычного, скажем, семейного архива до нас не дошло. В этом смысле интересна история семейной жизни композитора. Женат он был, по-видимому, дважды. Первый его брак отмечен был по-своему. Приглянулась ему актриса придворного театра Франциска Ибершер, которую иногда звали «Франца» или «Францина», а также «Ибершерша». Основная ее профессия была «танцевальная девица» или «фигурантка», что на современном языке означало бы «балерина». Юная танцовщица пользовалась, наверное, немалыми симпатиями и популярностью при дворе. Оба новобрачных были в достаточной степени бедны, а кроме того, препятствием для брака служило католическое вероисповедание невесты. И то и другое препятствие было разрешено одним именным (!) указом Екатерины П, подписанным ею 11 августа 1763 года, почти через год после вступления на престол. Императрица «изволила указать… певчему Максиму Березовскому дозволить жениться… на танцевальной девице Франце Ибершерше и притом соизволила указать пожаловать ей платье». Примечательная деталь: невеста должна была прибыть на свадьбу в платье с плеча самой императрицы. «Того ради, — продолжал текст указа, — придворная контора… приказали сея Указ оному Березовскому и той Ибершерше собъявить и для получения платья велеть Ем явиться Итого надлежит немедленно». Похоже, что бракосочетание было в центре внимания всего двора. То ли потому, что сама императрица благоволила к новобрачным, то ли оттого, что для молодой Екатерины готовился еще один изысканный спектакль с участием придворных артистов.

Но предприятие это оказалось не простым. По-видимому, кто-то по-своему «опекал» Максима Созонтовича, пытаясь предотвратить предстоящий брак. По крайней мере, в Петербургской духовной консистории, которая должна была «утверждать» брак, лишь только более двух месяцев спустя завели дело о разрешении женитьбы. Затяжка в таком деле — нередкое явление. Но пренебрежительность, с которой составитель дела отнесся к невесте, очевидна, он даже не вписал ее имени, назвав ее просто «танцевальной девицей». Когда состоялась свадьба, мы не знаем. Но она состоялась. Была ли Франца с супругом в Италии — также неизвестно. Ясно одно — через десять лет, когда Максим Созонтович уже вернулся или, быть может, еще раз уехал в Италию, «фигурантка Франца Березовская» уволилась со службы при дворе и исчезла. Быть может, даже и уехала из России. Это событие поразительно совпадает с трагическими последними годами жизни композитора. Не сыграла ли здесь размолвка какой-то роковой роли? Если так, то вот и предположительная разгадка безвременной кончины музыканта. Ведь недаром Нестор Кукольник в своей повести делал особый акцент на трагической любви Березовского. Видимо, еще бытовали устные рассказы об этом.

М. П. Алексеев предполагал, что Березовский в это время женится вторично. Имени новой жены мы не знаем. А ведь у нее после кончины мужа могло что-то сохраниться…

Произведения его позже почти не исполнялись, хотя печатались и широко распродавались. И уже к началу XIX столетия многие видные представители русской культуры и не подозревали о существовании музыканта. Кукольника, например, привлекла в первую очередь загадочная кончина Березовского. Музыкант был интересен как исторический персонаж, но не как автор выдающихся сочинений. Поэтому и повесть Кукольника состояла во многом из домыслов автора, который даже не удосужился углубиться в поиски подлинных материалов, хотя еще живы были те, кто встречался с очевидцами описываемых событий. О забвении композитора, например, также красноречиво говорит один из диалогов, который состоялся между А. С. Пушкиным и А. О. Смирновой-Россет (он опубликован в ее посмертных записках): «Да… — говорила Смирнова-Россет, — Березовский и Бортнянский учились в Болонье… Березовский был даже членом музыкальной академии… Его музыку поют в России великим постом…» — «А я думал, — отвечал Пушкин, — что это музыка исключительно Бортнянского…»

У всякого творения, очевидно, есть свои сроки для появления на свет. Наследие Иоганна Себастьяна Баха стало мировым достоянием лишь через сто лет после его кончины. Для Березовского сроки определены, наверное, несколько иные. Хотя сейчас мы начинаем узнавать его творчество по отдельным произведениям, обрывкам.

Ноты замечательного композитора все чаще начали появляться в поле нашего зрения. Из года в год пополняется количество находок его концертов и сочинений в мелких жанрах. Иногда бывают поистине уникальные находки, как, например, рукописная копия сонаты для скрипки и чембало, обнаруженная не так давно в нотном отделе Парижской национальной библиотеки. Расшифрованная композитором Михаилом Степаненко, соната впервые прозвучала со сцены спустя более чем 200 лет со дня ее написания. Уникальность этой находки состоит еще и в том, что на копии стоит место и время написания произведения (случай для Березовского единичный!): «Пиза, 1772». Что стоит за этой рукописью? Какие дни, какие мысли, события? Об этом пока мы не знаем.