Орфеи реки Невы

…Очередной карнавал в Венеции должен был открываться оперной премьерой. Эта традиция была настолько сильна, что скорее был бы отменен сам карнавал, чем он бы прошел без новой оперы. Постановка старого спектакля была редчайшим исключением, на таковой «смотрели, как на прошлогодний календарь».

Венецианские карнавалы устраивались часто — с первого воскресенья в октябре и до рождества, с 6 января и до начала великого поста, а также в день святого Марка, в праздник вознесения и обязательно в день выборов дожа — правителя венецианской республики. «Маска, свеча и зеркало» — такой образ карнавальной Венеции XVIII века отметил один из путешественников. В самом деле, всё жители облачались в так называемую «баутту» — черно-белое одеяние, состоящее из белой атласной маски, черного плаща с кружевами, туфель с блестящими пряжками, а также из белых шелковых чулок.

В день, когда готовилась премьера оперы, толпы черно-белых масок, похожие в неровном факельном освещении на гигантских насекомых, устремлялись в один из главных театральных залов Венеции.

Их было семь. Сан Джованни Кризостомо, принадлежащий синьору Гримани, Сан Самуэле, Сан Лука, Сан Анджело, Сан Кассиано, Сан Моизе. В двух из них ставились серьезные спектакли— seria (в основе слова «серьезный» лежит латинское «scria» — «важный»), а в двух других — buff а, в остальных — театрализованные комедии. Но главным считался Сан Бенедетто, открытый не так давно, вместительный, предоставляющий свою сцену лишь наиболее именитым авторам.

Афиша нового карнавального сезона 1776 года в Сан Бенедетто объявляла оперу на античный сюжет — «Креонт», сочинения синьора Бортнянского, музыканта из России. Либретто, отпечатанное большим тиражом, возвещало со своей обложки о «музыкальной драме». В назначенный час, когда зал затаив дыхание в ожидании встречи с неизвестной прекрасной музыкой или в предвкушении позора «новичка», становившегося предметом многочисленных насмешек, устремил свои взоры в сторону оркестра, на сцену вышел автор, встал перед пюпитром, взмахнул рукой, и… понеслась вперед яркая, немудреная увертюра…

Венецианская публика капризна. На протяжении всего спектакля гости обычно ведут нарочито громкие разговоры и обращают внимание лишь на наиболее интересные или уже популярные арии. Если опера не нравится — уходят из лож в соседние комнаты, где занимаются азартными играми, закусывают. Автору-неудачнику, невольному плагиатору, обычно оглушительно аплодируют и язвительно кричат: «Браво, Галуппи!», «Браво, Паизиелло!», имея в виду тех корифеев, чью музыку, сам того не замечая, «использовал» композитор. Но ежели опера пришлась по душе — берегись, маэстро! Темперамент почитателей выражался даже в таком виде: композитору писали сонеты, специально печатали их на многочисленных бумажках, а затем осыпали ими сцену и зал. Оркестр забрасывали туфлями, сумочками и шляпами. Восторг публики носил столь возбужденный характер, что, например, губернатор Рима в свое время издал грозный приказ, по которому на спектаклях запрещалось свистеть и аплодировать: нарушитель наказывался тремя оборотами на дыбе. Не разрешался в приказе и повтор арий — за это следовало телесное наказание или большой штраф…

В «Креонте» Дмитрия Бортнянского многие арии исполняли именитые солисты. В ту пору особой славой пользовались такие певицы, как Кафарелли, Катерина Габриэлли, Агнесса Амурат, и мать известного авантюриста — Жаннета Казанова. В свое время папа Климент XI под страхом сурового наказания запретил в Риме «особам женского пола учиться музыке в целях набирания пения своей профессией, ибо известно, что красавица, желающая петь в театре и в то же время сохранить свое целомудрие, подобна человеку, бросающемуся в Тибр и не желающему замочить ноги». Все женские партии в операх исполняли мальчики. Но на другие города Италии этот запрет не распространялся. Правда, женские голоса в своей популярности блекли перед необычайной известностью мужских теноров, так называемых певцов-кастратов. Это чудовищное явление в европейской музыкальной культурной жизни до сих пор остается предметом внимания и изучения. Мальчиков, проявлявших замечательные музыкальные способности, специально готовили на поприще служения взыскательной публике. Певцов воспитывали с самого детства, после продавали и перепродавали. Более того, в бедных семьях Неаполя мальчиков подготавливали сами родители или же родные, и если вдруг певца ждала неудача — ломался голос, в Риме его ждало заранее готовое специальное разрешение принять священнический сан. Зато голос таких певцов, высокий и чистый, считался изумительным.

Кто из популярных теноров пел в опере Бортнянского, мы не знаем. Ничего не ведомо нам сегодня об исполнителях и двух других опер композитора: «Алкид» и «Квинт Фабий». Первая была поставлена в той же Венеции два года спустя после «Креонта», а вторая вслед за ней, через год — в Модене. «Квинт Фабий» сотрясал стены герцогского театра в сезон моденского карнавала 1779 года…