Орфеи реки Невы

Написанные им в то время хоры распевали в петербургских домах, усадьбах. Они уже тогда вошли в российскую музыкальную сокровищницу. Дела у Бортнянского шли прекрасно, и он мог добиться еще более значительного успеха и прославиться уже хотя бы тем, что гениально продолжил музыкальные традиции, заложенные в свое время Б. Галуппи, М. С. Березовским, Т. Траэтто, Д. Сарти. Но, как всякий гений, он не мог прожить одну только жизнь, он успел в отведенное ему время прожить их несколько. Мотивы и традиции партесного[5] пения уже доживали свой век. А разве мог композитор, считавшийся популярным и модным, идти тем же путем, которым шли его учителя?! Позднее барокко уже не устраивало наследников классицизма. И его хоры — совсем из другой эпохи. Это отточенный музыкальный язык, использование всех известных и наиболее употребительных форм выражения, это смелое включение в них бытующих светских жанров, таких, как марши, менуэты, канты. Его музыка переставала быть «заоблачной» и академичной. Сам того не подозревая, композитор, в жилах которого текла кровь выходца из украинской казацкой семьи, «разбавил» ею уж чересчур «голубую кровь», питавшую светскую придворную музыкальную среду, и тем самым сделал удобопонятными и привлекательными свои нехитрые мелодичные творения. Он стал массово почитаем, он был более демократичен, чем некоторые из его предшественников или современников, и потому был принят во всех слоях российского общества.

Жизнь его, как и прежде, была насыщенна. Светские визиты сменялись торжествами у петербургских вельмож. Композитор время от времени участвует в музыкальных постановках, поощряемый частными лицами. Знатные особы считают за честь в особо торжественных случаях пригласить его в качестве капельмейстера или хормейстера. К. Книппер, основавший свой камерный «Вольный театр», которым в те годы управлял И. А. Дмитриевский, приглашает Бортнянского для участия в оперных постановках. Целыми днями Бортнянский пропадает в театре. Музыкальной частью его ведал Василий Пашкевич — известный и одаренный композитор. Приятно было рука об руку работать с таким мастером. Так, в трудах, в суете, пролетали один за другим дни, годы…

И тут фортуна вновь улыбнулась Дмитрию Бортнянскому. Джованни Паизиелло, продолжавший блистать звездой первой величины в музыкальной жизни российского двора, вдруг попросил у императрицы годичный отпуск. Поводом стала его ссора с театральной дирекцией; да и в Италии, где его слава за это время померкла, он давно уже не был. Музыкант был отпущен и в самом конце 1783 года выехал в экипаже по пути в Варшаву. Контракт, оговаривавший условия отпуска, был подписан заранее. Паизиелло обязался вернуться в Петербург к 1 января 1785 года.

Но музыкальная жизнь двора не могла остановиться в связи с отъездом именитого итальянца. На период отсутствия Паизиелло капельмейстером и клавесинистом при дворе наследника — Павла — назначают Дмитрия Степановича Бортнянского. Он начинает писать инструментальную музыку для всевозможных нужд «малого» двора, а также дает уроки супруге Павла — Марии Федоровне. Нельзя сомневаться в том, что выбор великокняжеской четы был верен. Мягкость, утонченность, свободный, но вместе с тем сдержанный стиль в обхождении, аристократизм, необходимый для «вращения» в столь знатном кругу вельмож, — все это было свойственно Бортнянскому. Но все же главными его достоинствами были талант и огромный творческий потенциал. И хотя его работа должна была состоять из воплощения капризов и желаний наследного князя, но это не значит, что композитор не имел возможности вкладывать в свой труд высокий смысл и настоящее вдохновение.

Так прошел год. Настает 1 января 1785 года. Паизиелло, ссылаясь на самые неопределенные обстоятельства, в Россию не возвращается. Дмитрия Бортнянского оставляют при «малом» дворе. Ему предстоит нелегкая работа по «заглаживанию грехов» именитого итальянца, который после отъезда заочно рассорился с Марией Федоровной, любившей на музыкальных занятиях разучивать новые сонаты. Бортнянский подготавливает для нее новый альбом собственных пьес, предназначенных к исполнению на фортепиано, клавесине и клавикорде. Роскошно оформленный и весь выписанный от руки автором, он был затем преподнесен им великой княгине с личным ей посвящением. Пристрастия Марии Федоровны к сонатам были удовлетворены. Открывался альбом восемью произведениями этого жанра для клавесина. Не выделяясь замысловатостью формы, эти сонаты привлекали своей мелодичностью, даже напевностью, особенно в тех местах, где среди музыкальных построений типично итальянского характера вдруг появлялись обрывки фраз или целые обороты из плясовых песен — русских и украинских… Забегая вперед, скажем, что в настоящее время сонаты Бортнянского включены в репертуар современных детских музыкальных школ, их с успехом исполняют старшеклассники.