Орган геноцида

– Ну, раз тебе так стыдно, составишь компанию еще кое-куда? – спросила Люция. В ее улыбке опять сквозила грусть.

Прямо глядя в ее грустные глаза, я живо почувствовал, насколько же у меня нет совести.

2

В баре вовсю отрывалась молодежь. Я уже давно не следил за музыкальной модой, поэтому совершенно не понимал эту лавину танцевальных ритмов, что сочились молодой энергией, так не похожей на Прагу.

– Мне в таких местах как-то неуютно, – засомневался я.

– В качестве извинения! – напомнила Люция, утягивая меня за собой.

Честно говоря, мне не показалось, что она вписывается в атмосферу. Ей не к лицу места, в которых столько жизни. Она красивее всего, когда говорит о книгах, а с классной комнатой такие бары никак не сочетаются.

Когда Люция все-таки затащила меня внутрь, меня охватила непонятная тревога. Я сам не понимал, что же не так. Так и не смог сформулировать мысль и сел за барную стойку.

Парни и девчонки на танцполе притирались друг к другу, целовались и наслаждались парящими в воздухе феромонами. Экран на полу показывал бездну. Она зияла такой чернотой, что, казалось, упадешь – и будешь лететь вниз вечно. Но молодежь танцевала посреди небесного ничто.

Больше всего внимания в этом пестром сборище привлекал парень с голографической нанопленкой на выбритом черепе. Из-за изображения казалось, будто он проветривает мозг. Просто стилизованная картинка, но невольно мелькнула мысль, что там-то у него и притаился ад.

Люция немедленно заказала выпить.

– Уже пил у нас, в Чехии, пиво? Настоящее неразбавленное чешское пиво?

– Нет, я только «Бадвайзер» пью.

– Ты, наверное, про «Будвайзер»? Он наш.

– Нет-нет, я про тот же самый, который всегда покупаю в Америке.

– Так не пойдет. Он, конечно, неплох, но, пока не попробуешь настоящего, считай, что вообще пива не пил.

Тут как раз нам принесли заказ.

– Ваш «Бадвайзер» так называется в честь нашего пива. Приглядись при случае к банке, там написано мелким шрифтом – «Буш». Ваш американский «Бадвайзер» под таким названием в Европе продавать запрещено. Потому что «Будвайзер» – это чешская пивоварня в одноименном городе. Но это не так важно. Главное, что чешское пиво – самое вкусное в мире, а «Будвайзер Будвар» – лучшее из того, что есть.

Люция вытащила из кармана джинсов кошелек, и у меня округлились глаза. Уже несколько лет не видел кошельков. А тут она меня окончательно добила: вытащила бумажные купюры и протянула их официанту. Чаевые. Я думал, эта традиция вымерла с тех пор, как все перешли на оплату по биометрии.

Тут-то я и понял, что меня встревожило с того самого мига, как я переступил порог: нас не просканировали на входе.

Люция не обратила ни малейшего внимания на мое недоумение и пригубила напиток. По внешнему виду я бы никогда не сказал, что она такая любительница пива, но, разумеется, уже ничто не могло потрясти меня больше, чем кошелек и чаевые.

Люция наконец заметила, что со мной что-то не так, и спросила:

– Отличное пиво. Не будешь?

– Я просто… удивился.

– Чему?..

– Ну… купюры. Бумажные.

Люция кивнула:

– Точно, сейчас почти везде платят по мобильным терминалам. Живые деньги и не встретишь.

– Это что, подпольная валюта?

– Глупости какие. Абсолютно легальные банкноты, признанные как Чехией, так и Евросоюзом. Хотя ими не везде расплатишься.

– Но тут можно?

– Ага. Это частная валюта в рамках чешской экономической системы. Она распространена только там, где ею пользуются.

– Вот это да. Я думал, эпоха частных валют прошла в нулевые.

– Могу понять. От прошлых экспериментов сильно попахивает левыми и регионалистами. Предложения восстановить исторические границы регионов тоже из этой серии. И призывы вернуться к местному ремеслу, почве. И все остальные идеи, которые черпают из анимизма. Ну, и социализма. Он потерпел крах в прошлом веке, но тоже сыграл свою роль. Хотя именно тут у нас не столько община, сколько просто бунт.

– Получается, тут, в баре распространена бунтарская валюта?

– Эти деньги невозможно отследить. Поэтому, я уверена, и чешскому, и европейскому правительству они как бельмо на глазу. Но пока что никаких официальных мер не предприняли. Люди хотят иметь хоть какой-то противовес нашему информационному обществу.

Я оглянулся на зал. Среди молодых ребят мелькали и люди постарше нас с Люцией. Те, что выросли в мире, который не дознавался о твоей идентичности круглыми сутками. Вдруг я заметил, что один из таких «стариков» помахал нам рукой. Мужчина в прекрасно сшитом синем пиджаке поверх водолазки.

– Ахой, Люция!

– Чао, Люциус!

Похоже, они друг друга знали. Люция поманила мужчину, и тот сел рядом со мной.

– Люциус – хозяин заведения. Он очень умный. Настоящий философ.

– Нет-нет, все мои мысли – только о том, сколько закупать на завтра «Будвайзера», – рассмеялся Люциус, пожав плечами. Низкий, звучный и размеренный голос.

– А это мистер Чарльз Бишоп. Его к нам перевели из Штатов.

– Приятно познакомиться, – кивнул я, подтверждая фальшивое имя. – Чудесный бар.