Оригинал

— Теперь знают, — покосилась я на любопытно озирающихся фоетов.

— Это ненадолго! — отрезал Грегордиан и глянул на голубых летунов как… как смотрят на покойников.

Я шагнула к нему вплотную, вцепляясь в руку и вставая на цыпочки, так, чтобы прошептать в самое ухо:

— Не надо, умоляю!

— Эдна! — предупреждающе рыкнул деспот, но я зашептала снова:

— Пожалуйста, закрой их в темнице, но не… это!

— Пребывание в заключении не может лишить их способности болтать, — огрызнулся деспот, вжимая меня в себя как в страстном объятии.

— Клянусь, что глаз не сомкну эти сутки, и если к нам попытается приблизиться кто-то, кто не будет тобой, я мгновенно воспользуюсь артефактом! — затараторила ему в ухо. — Пожалуйста, нет смысла убивать там, где этого можно избегнуть!

— Ты никогда не перестанешь мне перечить? — со вздохом спросил деспот, впрочем, без всякой злости.

— Я научусь быть паинькой, обещаю, — почти промурлыкала я и потерлась лицом о его колючий подбородок, уже зная, что одержала свою малюсенькую победу.

— Скорее, ты научишься признавать, что иногда стоит принять действенные меры в нынешнем, дабы не иметь больших проблем в будущем.

Ну, может и так, время покажет. Грегордиан отпустил меня и направился к носилкам, а я стояла, не отрываясь глядя и мужественно сглатывая упорно возвращающийся ком в горле. В последний момент деспот обернулся и в несколько шагов достиг меня, сгребая в почти удушающие объятья. Я с готовностью, словно только этого и ждала, подставилась под его лишенный плотской жажды, но при этом совершенно собственнический поцелуй.

— Я постепенно привыкну… к этому, Эдна, — тихо сказал он, стиснул напоследок в объятьях, после чего уже разжал руки и стремительно ушел не оглядываясь.

Фоеты сделали последний круг над скалой, выглядя огромными встревоженными птицами, и унеслись прочь.

Когда я смогла в достаточной мере побороть желание взвыть раненной волчицей и обернулась, Илва уже вовсю хозяйничала в тени пещеры, располагая оставленные нам припасы и свернутые покрывала поудобнее. Посреди светлого каменного пола место старого кострища выглядело черной неряшливой кляксой, возле которой теперь кучей лежали бурые, маслянисто поблескивающие куски горючей субстанции.

— Будет лучше не разводить огня без особой необходимости, — произнесла я, просто чтобы хоть что-то сказать, и, видимо поняв это, Илва молча кивнула.

— Чтобы ни случилось, ты получишь шанс на ту жизнь, которой так желаешь, — продолжила я, не зная, как ещё развеять прохладную неловкость между нами и стоит ли это вообще делать. Мы не подруги не разлей вода, а просто, по сути, случайные попутчики по жизни и очень скоро разойдемся навсегда.

— Я знаю, — ответила Илва, не отрываясь от своего занятия. Ну, собственно, все. Что тут еще скажешь?

Взяв одно из скрученных в плотный тючок покрывал, уселась посреди входа в пещеру так, чтобы не попадаться на глаза тем, кто может пролететь сверху, но при этом иметь максимальный обзор на все пространство до горизонта. Конечно, оставалась слепая зона с обратной стороны скалы, но в любом случае тому, кто захочет здесь совершить посадку, придется облететь ее, и значит, попасть в мою прямую видимость, и я успею среагировать. Через какое-то время глаза стали нещадно слезиться и болеть, и пришлось часто моргать и промокать ненужную влагу в уголках. Думать о чем бы то ни было я себе запрещала, как, впрочем, и подсчитывать время и прикидывать, что сейчас мог бы делать Γрегордиан. Но фантазия — штука упрямая, плевать хотевшая на рациональность и попытки от нее отмахнуться, тем более, когда ты вынужденно бездействуешь, не в силах занять себя хотя бы чем-то монотонным. Илва была неслышной и незаметной до того момента, как коснулась моего плеча, заставив вздрогнуть и ощутить, как же я все-таки внутренне напряжена.

— Если ты не позволишь мне сменить тебя, то очень скоро не сможешь быть достаточно внимательна! — со своей обычной невозмутимостью сказала она.

— Я… — Что? Не могу тебе доверять, потому что так сказал Грегордиан?

Глупость же! Сижу тут, как блоха на лысине, уткнувшись глазами в горизонт, и ничто не мешает Илве стукнуть меня по голове или воткнуть нож в спину и обыскать, чтобы найти артефакт. На самом деле, в душе я ведь точно знаю, что ничего подобного она делать не собирается, несмотря на всю заразность паранойи деспота.

— Спасибо, — только и пробормотала, поднимаясь на онемевших от долгой неподвижности ногах и направляясь вглубь пещеры, где Илва уже обустроила, оказывается, нечто вроде лежанки.

— Не за что благодарить, Эдна.

Я улеглась и закрыла глаза, надеясь прогнать жжение и противные световые пятна, которые, казалось, выжгли на роговице солнечные блики на волнах.

– Разве это ощущается чем-то хорошим? — донесся до меня голос Илвы.

— Что именно?

— То, что между тобой и архонтом. Я ещё могу понять разделение удовольствия, моменты, приносящие радость, но сейчас ты выглядишь так, будто проходишь через пытки.