Орикс и Коростель

– Слушай, а девушка у тебя есть? – спросил Джимми на четвертый день. Он приберегал этот вопрос до правильного момента. – Тут есть из чего выбирать. – Это должно было прозвучать иронично. Он не мог представить себя с этой женщиной, которая смеялась, как Вуди Вудпеккер, или с этими девушками, у которых числа по всей груди, но и Коростеля он с ними представить не мог. Коростель слишком утонченная натура.

– Не то чтобы, – коротко ответил Коростель.

– Что значит не то чтобы? У тебя есть девушка, но она не человек?

– Образование пар на данном этапе не одобряется, – сказал Коростель, будто читая руководство. – Нам следует полностью сосредоточиться на работе.

– Вредно для здоровья, – сказал Джимми. – Подбери себе кого-нибудь.

– Тебе хорошо говорить, – ответил Коростель. – Ты у нас стрекоза, я муравей. Я не могу позволить себе тратить время на непродуктивные беспорядочные поиски.

Впервые за все время их знакомства Джимми подумал – возможно ли? – что Коростель ему завидует. Или он просто надутый выпендрежник, уже попал под тлетворное влияние Уотсон-Крика. Джимми захотелось спросить: «Так как там твоя супер-пупер-миссия супер-пупер-гения? Снизойдешь рассказать?»

– Я бы не назвал это тратой, – вместо этого сказал он, пытаясь ободрить Коростеля. – Если, конечно, ты своего добился.

– Если совсем приперло, можно обратиться в Студенческую службу, – довольно сухо сказал Коростель. – Они вычитают цену из твоей стипендии, так же как за проживание и кормежку. Работники приходят из плебсвиллей, опытные профессионалы. И, разумеется, их проверяют на наличие заболеваний.

– Студенческая служба? Да ладно тебе! Они что, прости, делают?

– В этом есть смысл, – ответил Коростель. – Если рассматривать как систему, получается, что мы избегаем утечки энергии в непродуктивные сферы жизни и не тратим ее на всякую ерунду. Студенты-женщины, разумеется, могут воспользоваться теми же услугами. Любой цвет, любой возраст – ну, почти. Любой тип телосложения. Все, что пожелаешь. Если ты гей или какой-нибудь фетишист, они и тебе что-нибудь подберут.

Сначала Джимми решил, что Коростель шутит. Но Коростель не шутил. Джимми хотел спросить, что Коростель пробовал – к примеру, не пробовал ли спать с женщиной, у которой ампутированы все четыре конечности. Но вопрос вдруг показался ему слишком личным. К тому же Коростель мог подумать, что Джимми над ним смеется.

Еда в столовой на факультете Коростеля была просто фантастическая – настоящие креветки вместо «РакоСои», которую им давали в академии, и, судя по всему, настоящая курица; правда, ее Джимми не ел – не мог забыть «Пухлокур». А еще сыр, совсем как настоящий, хотя Коростель сказал, что сыр из овощей, из какого-то нового сорта цукини.

В десертах было много шоколада, настоящего шоколада. А в кофе – много кофе. Никаких жженых зерен и патоки. «Благочашка», но кому какая разница? И настоящее пиво. Пиво точно настоящее.

Все это приятно отличалось от того, что давали в Академии Марты Грэм, хотя приятели Коростеля порой забывали о приличиях и ели руками, вытирая губы рукавами рубашек. Джимми был не особо брезглив, но это уже граничило со свинством. Да еще они постоянно бубнили, даже если их никто не слушал. Непрерывно говорили о проектах, над которыми работают. Поняв, что Джимми не работает над пространством, а учится в институте, который они считали мусорной кучей, – они потеряли к нему всякий интерес. Своих однокашников они называли конспецифичными, а всех остальных людей – неспецифичными. Популярная шутка.

В общем, у Джимми отсохло желание тусоваться вечерами. Ему нравилось сидеть у Коростеля, проигрывать ему в шахматы или в «Трехмерный Уэйко» или расшифровывать надписи на магнитиках для холодильника – те, что без чисел и символов. В Уотсон-Крике развилась целая культура, связанная с этими магнитиками: люди их покупали, меняли, делали сами.

Нет мозгов – нет проблем (и зеленая
                            голограмма в виде мозга).
Силиконзнание.
Я брожу из пространства в пространство.
Хочешь врубиться в мясорубку?
Время – деньги, не лезь в мой карман.
Милый козук/паукоз, расскажи, кем ты создан,
                                                   расскажи?[28]
Опыты жизни подобны резвящемуся скуноту.
Я думаю, следовательно, я спамлю.
Природа – не храм, а мастерская.