Орёл изначальный

Кроме челобитной, на решение Колтовского ставить крепость внизу, на старом месте, могли повлиять и иные причины. Для того чтобы начать строительство на одной из гор, надо было определить форму крепости, наметить места, где стоять проезжим и глухим башням, где расположатся церкви и слободы, короче - для строительства нужна была определенная сумма знаний по фортификации, которой у Колтовского могло не быть или быть в небольшой степени.

Внизу же, на стрелке были целы рвы и валы старой крепости, а среди стрельцов и пушкарей было много таких, которые служили в Орле до разорения и могли рассказать и показать, где стояли проезжие и глухие башни и какие они были. Таким образом, здесь задача Колтовского существенно упрощалась, ему надо было только поставить крепость по старому образцу на хорошо сохранившихся земляных валах, которые не нужно было даже подновлять.

В то же время на любой из намеченных трех гор, кроме, пожалуй, Егорьевской, где еще оставались целы ров и вал, некогда ограждавшие посад, нужно было провести большой объем земляных работ, а также предстояли дополнительные хлопоты по разметке крепости и, как следствие, длительная переписка по поводу утверждения ее плана с Москвой. Кроме того, на новом месте предстояло заново отводить земельные участки служилым людям, в то время как на старом городище земля орлянам была ведома и многие пришедшие из других городов поселились на своих старых землях, избавив этим воеводу от довольно хлопотного занятия по отводу новых угодий, сопровождаемого, как правило, ссорами служилых.

В своих отписках царю Колтовский не дал вразумительного объяснения, почему он считает нецелесообразным строительство города на Ямской горе, высившейся прямо напротив старого городища у впадения Орла в Оку. В XVI веке на Ямской горе находилась Ямская слобода, отчего она и получила это название. Гора стояла всего в нескольких саженях от воды и была, пожалуй, более других пригодна для строительства города. С востока ее обрывы омывали воды Оки, а с юга и северо-запада прорезали глубокие овраги. Правда, и она была не без недостатка - площадка горы постепенно снижалась к обрыву, но его можно было ликвидировать, сделав крепость достаточно больших размеров и отодвинув крепостную стену на гребень горы.

По-видимому, Колтовский лукавил и пошел на поводу челобитчиков, поддержав решение, которое было ему выгодно. Строительство на одной из гор, несмотря на очевидную выгодность в военном отношении, потребовало бы большего напряжения сил и времени, между тем выбор Колтовским старого Орловского городища давал ему возможность закончить работы гораздо быстрее и не ломать голову над планировкой крепости. К тому же в наказе, который он получил, отправляясь из Москвы, требовалось, чтобы крепость была закончена уже этой осенью, до больших снегов. Как потом оказалось, срок совершенно нереальный, и воеводе следовало поторапливаться. Между тем был уже конец октября, а практически ничего сделано не было.

Решив строить крепость на старом Орловском городище, Колтовский распорядился измерить его, а также за рекой Орлом - горы Егорьевскую и Взвозную и нанести их на чертеж. Выполнил его орловский пушкарь Василий Иконник, который, судя по прозвищу, занимался иконописным делом, но с его изготовлением приключилась небольшая заминка. Оправдываясь, Колтовский писал, что Васька Иконник, отпущенный мценским воеводой вместе с ним на Орел, не взял с собой никаких красок и пришлось отправить его во Мценск. Тот особенно не торопился и погостил во Мценске семь дней: «…и как он приехал на Орел, и я, холоп твой, велел ему чертеж начертить», - доносил Колтовский. Васька Иконник «на чертеж начертил как быть городу, и острогу, и башнем, и тайнику, и из города мост и отводную башню за городовым рвом, и ров городовой, и реку Оку и Орел реку начартил на чертеж же» (11). Можно предположить, что чертеж, изготовленный богомазом, не являлся чертежом в прямом смысле этого слова, скорее, это было подобие аксонометрического рисунка, выполненного в иконописной манере и дававшего представление не только о расположении города на местности, но и о внешнем виде крепостных стен, башен и храмов будущего города. Несомненно, что, рисуя крепость по воображению, Василий Иконник, живший в Орле до разорения, мог придать ей черты города, существовавшего здесь ранее, а то, что он уже не помнил или забыл, ему могли подсказать сослуживцы. Таким образом, «проектный чертеж» Василия Иконника мог нести информацию не только о восстанавливаемом городе, но и о его облике до «литовского разорения». К сожалению, его чертеж не дошел до наших дней, в последний раз он упоминается в Описи чертежей Разрядного приказа, составленной думным дьяком и печатником Д. М. Башмаковым в 1668 году (12). По-видимому, чертеж Василия Иконника вместе со множеством чертежей других городов Московского государства погиб в огне одного из больших московских пожаров XVIII века.