Орион

Как  уже  было  сказано,  А.  Беляев  напйсал  много  других  про­изведений,  но  до  высоты  двух  своих  ранних  романов —  несмотря на  все  их  несовершенства —  он  не  поднимался.  Удача  их,  в  част­ности,  заключалась в  совпадении  научной  и  человеческой  сторон. Понятно,  что  сложности  перестройки  человеческого  организма затронут читателя гораздо сильнее, чем какая-нибудь сугубо техни­ческая  рационализация.  Впрочем,  в  написацном  А.  Беляевым  мы найдем  и  технические  фантазии,  и  загляд  в  будущее,  и  антирасистские  памфлеты,  и  космические  полеты,  однако  масштабные картины давались писателю с трудом.  Но каковы бы  ни были дей­ствительные  недостатки  его  сочинений,  он,  конечно,  не  заслужил той  несправедливой,  зачастую  уничижительной  критики,  которая преследовала  его  всю  жизнь.  Дело  доходило  до  того,  что  в  одном томе с публикацией романа Беляева помещалось  «разоблачающее» его послесловие какого-то бестактного  «специалиста».  Но читатели любили  верного  рыцаря  научной  фантастики...

9

В  заключение  коснемся  фантастической  сатиры,  в  рамках которой  были  созданы  значительные  художественные  ценности.

Прежде  всего,  фантастика  давала  возможцость  построить  гро­тесковые модели  капиталистической действительности.  Памфлеты на взаправдашние или вымышленные страны Запада и по сей день регулярно выходят из-под пера наших фантастов.  При кажущейся легкости  такой  сюжетики  на самом  деле это очень трудный  жанр.

Чтобы быть убедительным, а не прямолинейным, плакатным, надо прежде всего знать предмет  нападок,  а этого знания  многим  авто­рам явно не хватает. К тому же сейчас советскому читателю извест­ны  произведения  прогрессивных  западных  фантастов,  таких,  как Брэдбери,  Шекли,  Андерсон,  Каттнер —  непримиримых  критиков собственнического  строя  и  его  социальных  институтов.  Соревно­ваться с ними в художественном плане — дело нелегкое, но в миро­воззренческом,  в  утверждении  философии  оптимизма —  неизбеж­ное.  Мы  имеем  немало  превосходных  образцов  политической  са­тиры,  а  свою  родоначальную  она  ведет  все  оттуда,  из  20-х  годов. Конечно,  и  тогда  появлялись  многочисленные  лобовые  поделки, но  были  произведения  и  иного  качества.

К  1925  году  молодой  писатель  Борис Лавренев,  участник двух революций, империалистической и гражданской войн, сражавший­ся в Крыму и на Украине, работавший в Самаре и Туркестане, уже создал  себе  известность,  прежде  всего  сборником  рассказов  «Ве­тер»,  в  который  входил  его  классический  «Сорок  первый».  Прой­дет  еще  немного  времени  —  из-под  пера  Б.  Лавренева  появится на свет одна из лучших пьес советского театра —  «Разлом». А сей­час  он  публикует  «Крушение  республики  Итль»,  роман,  который тоже  был  рожден  задором,  молодостью,  озорством,  избытком  сил.

В  романе  излагается  хроника  развала  «демократической»  рес­публики  Итль,  расположенной  на  одном  южном  берегу,  которой взялась помогать  — с небескорыстными целями, ясно,— островная держава  Наутилия,  обладательница  мощного  флота.  Псевдонимы, употребленные  в  кяиге,  легко  разгадываются,  и  даже  неподготов­ленный  читатель узнает в пейзажах  солнечного  Итля что-то очень знакомое.  Ну  конечно,  это  же  Крым,  только  писатель  перенес  в Черное море еще и бакинские нефтяные вышки.  Но разве в Крыму были  какие-нибудь  «республики»?  В  таком  виде,  как  изобразил писатель,  не  были,  но  правительство  там  действительно  объявля­лось —  небезызвестный  «черный»  барон  Врангель  обосновался в  Крыму  в  1920  году  и  издавал  различные  законы,  пытаясь дема­гогически  заигрывать  с  крестьянами  и  даже  с  рабочими,  одно­временно проводя политику жестоких репрессий-  Попытка создать «показательную  ферму»  не  удалась,  но  распродажа  националь­ных  богатств,  развал  белой  армии  — все  это  было.  По  сообщению литературоведа  Г.  Ратмановой,  автор  говорил  ей,  что  в  основу  его вымышленной  республики  были  «положены»  еще  и  «независи­мые»  закавказские  республики,  созданные  дашнаками,  эфемер­ные  образования,  крах  которых  был  обусловлен  антинародной сущностью  их  продажных  правителей.

В  этом  романе  все  время  просвечивают — один  за  другим  — два  плана:  план  фантастический,  казалось  бы  дающий  полный простор  любому  сочинительству,  и  план  исторический,  который скрепляет  прихотливые  вымышленные  построения  арматурой реальных  фактов.  Вот,  казалось  бы,  такая  явно  сатирическая  де­таль:  в армии  Итля нет рядовых, там  все капитаны,  а так как спе­циальных галунов для  погонов не наготовили, то звездочки на  них рисуются  химическим  карандашом.  Но  оказалось,  что  «химиче­ские»  капитаны  — факт доподлинный,  в белой армии чины разда­вались  направо  и  налево;  в  каких  целях  —  легко  догадаться.