Орлята Великой Отечественной…

Мы поставили памятник Игорю и на памятнике написали слова из его стихотворения:

Пройдут незаметные годы.
И сменят друг друга века.
Но путь не забудут народы
К могиле бойца-моряка

Давно уже нет в живых моего сыночка, а мне все не верится, что я никогда, никогда больше не увижу его. Тоска, мучительная, безысходная тоска о нем извела меня вконец. Одна надежда на вас, юнги, юные участники войны, на тебя, Алеша…"

Лето сорок второго года. Ей позвонили из военкомата:

— Александра Васильевна, уймите вашего сына. Замучил нас — требует послать на фронт.

Вечером она говорила с сыном:

— Послушай, Игорек, ведь тебе только четырнадцать…

А он:

— Мама, ты не можешь так говорить. Сколько лет было тебе, когда ты записалась добровольцем в Красную Армию? Семнадцать? А мне по виду все восемнадцать можно дать!

Да, он был рослым, крепким пареньком, предводителем уличных мальчишек. Еще в шестом классе увлекся верховой ездой, готовился в кавалерию, называл себя чапаевцем. Он словно предчувствовал великие испытания и, готовясь к ним, не расставался с книгой Николая Островского "Как закалялась сталь".

Что могла ему ответить мать? Живи, мол, учись, сынок, спокойно? Есть, мол, люди повзрослее?

Нет, глядя в его жгучие, палящие глаза, она не в силах была так сказать. Вся ее жизнь не позволила бы ей этого. Юной девушкой она вступила в комсомол; являлась членом продотряда; боролась с кулачеством; была секретарем Ташинского (ныне Первомайского) райкома Коммунистического Союза Молодежи. И когда сын все же добился своего, когда поступил в школу юнг на Соловецких островах, получил специальность моториста торпедного катера, а затем подал рапорт о зачислении на военный корабль, она, волнуясь, вывела первые строчки своего письма к нему: "Игоречек, сынок мой, благословляю…"

Кровопролитные бои на Балтийском море. Грохот взрывов, гул падающей воды, завывание "юнкерсов" над головой, горящие вражеские корабли, гибель товарищей… Он узнал этот страшный военный ад, но ни разу не дрогнула его рука, не сжалось трусливо сердце. Он участвовал в боях под Ленинградом и Петрозаводском, Таллином и Кёнигсбергом.

Тяжело раненный, однажды тонул в ледяной воде Балтийского моря, но держался на воде из последних сил до тех пор, пока к нему не подоспел на помощь советский катер.

Лежа в госпитале, Игорь твердо усвоил одно: выжить — значит снова встать в строй, значит снова сражаться за Родину, за те самые идеалы, которые носила в сердце его мать, которые стали дороги ему самому. И он выжил. И тогда в первый раз сложились у него стихи о мести врагу, о любви к Родине, о верной фронтовой дружбе. С болью в душе он записывал в тетрадь слова о гибели друзей:

Они все геройски пали в огне
Под гром орудийных
раскатов.
Но долго являлись
фашистам во сне
Призраки в черных
бушлатах…

Проходит год за годом. Многое меняется на земле, но неизменной остается память. Нет теперь в живых бывшего юнги Игоря Морозова. Видно, сказались старые раны, и в августе шестьдесят девятого года его не стало.

Горько стоять матери над могилой сына и, плача, вспоминать каждую строчку его писем, его стихов, его горячих слов любви, обращенных к ней. Но она знает: сын шел по ее стопам, он у нее учился нежности и ненависти, привязанности к друзьям и непримиримости к врагам. Он живет в ее днях и ночах, в ее заботах и беспокойстве, и даже шепот листвы — это шепот его сердца. Висит, обрамленный черной лентой, его портрет на стене маленькой материнской комнаты. Сын как живой на этом портрете. И порою кажется: вот-вот заскрипит и откроется дверь, войдет Игорь и весело скажет: "Ну видишь, мама, я же вернулся. Я не мог к тебе не вернуться…"

И снова строчки письма:

"Алеша! Я жду тебя к нам в гости. Когда ты приедешь, я передам тебе для музея юнг ВМФ документы, орден и боевые медали Игоря, фотографии… Я знаю, что во Дворце пионеров имени В. П. Чкалова, где создается музей, все сохранят. И бывшие юнги возьмут на себя обязанность увековечивать ратные дела тех, кого уже нет с ними. А верными помощниками у них будут пионеры, красные следопыты.

Приезжай, Алеша. Привет маме и всем родным.

С уважением А. Морозова".

Пионеры Дамковской средней школы. Московская область, город Серпухов ГОНКА НА ФРОНТОВОЙ ДОРОГЕ

Алеша Чхеидзе по комсомольской путевке в шестнадцать лет добровольно ушел на фронт. Он стал разведчиком и участвовал во многих операциях на Черном море и Дунае. Был тяжело ранен: потерял зрение, почти потерял слух, лишился кистей обеих рук и получил серьезное повреждение ног. Врачи направили матроса в наше родное местечко Данки. Здесь, в госпитале, и познакомились с ним ребята из нашей школы.