Орлиное гнездо (СИ)

Потом они въехали в какой-то город – Хорвати понял это по тому, что слышал, как его победители переговариваются с городской стражей и предъявляют фирман*: сам он по-турецки понимал плохо, о чем очень пожалел. Но понял, что его захватили в самом деле большие люди.

Всадников пропустили через ворота, и никто даже не обеспокоился из-за мешка, привязанного за спиной у одного из турок, - хотя можно было догадаться, что там человек! Его победители заплатили городской страже хороший бакшиш, чтобы та закрыла глаза, – или пригрозили своим белым пашой? Или эти нехристи всегда так делают?

Хорвати попытался молиться – но католические молитвы он давно позабыл, а православные, затверженные поздно и наспех, на ум не шли. Он слышал, как вокруг ревут животные, бранятся чьи-то слуги или торговцы; жара стояла немилосердная, а обоняние мучили запахи разлагающегося изобилия – запахи переполненного чужим добром южного города, который извергает это добро в своем навозе, не в силах вместить. Один раз Хорвати чем-то сильно задели по ногам, словно бы воз с дынями, от аромата которых рот затопила слюна. Он услышал, как дыни соскочили на дорогу и запрыгали, раскалываясь; и услышал визгливую брань хозяина. Конечно, на человека в мешке этот торговец фруктами даже не взглянул.

Хорвати зажмурился, усердно молясь об окончании своих мук – даже худшем. И наконец кто-то наверху смилостивился: венгр ощутил, как его накрывает прохладная тень, а потом его сняли с коня и, схватив за плечи и за ноги, внесли в какой-то дом.

Его бросили на диван, а потом стащили мешок с головы. Выдернули кляп изо рта. Хорвати закашлялся, дернувшись, чтобы утереть губы, - и ощутив, как забытые веревки впиваются в связанные руки.

А потом руки ему распутали – и ноги тоже. Хорвати сел, вытаращив глаза от изумления, потом покачнулся и упал; потом его вздернули кверху силой и приставили к шее нож. Венгр зажмурился.

- Попытаешься бежать – умрешь, - сказал ему чернобородый красавец-главарь.

“Может, так было бы и лучше”, - подумал Хорвати. Но сил бежать у него не осталось, и даже сидел он едва. Руки и ноги были передавлены веревками до синяков и крови. Потом он услышал, как его хозяева о чем-то быстро и брезгливо переговариваются – брезгливо, потому что они то и дело посматривали на него. Потом главарь перевел, чего они хотели от пленного.

- Тебя вымоют, потому что ты запаршивел как свинья.

Хорвати рванулся было с дивана – но нож успокоил его; а потом венгр подумал, что и в самом деле запаршивел. Тело чесалось немилосердно, и даже платье на нем, казалось, истлело за время пути. Пусть его вымоют, это еще не смерть…

А когда его волокли под руки в другую комнату, где его уже ждал чан с горячей водой, Хорвати осенило. Его вымоют – значит, ему предстоит встреча с каким-то большим человеком! Едва ли палачи султана настолько разборчивы! Уж не сам ли это белый паша?

Хорвати почувствовал, что, несмотря на ожидавшую его участь, его уже не на шутку замучило любопытство – кто же такой этот странный турок. Или не турок. На службе у Мехмеда состояли люди всех кровей, смешавшихся на Балканах.

С венгра сорвали одежду – и он даже не успел ощутить стыд, как его толкнули в чан. Хорвати погрузился в воду с головой и вынырнул, отфыркиваясь, почти ошпаренный, едва не воя от боли в спине. Однако это была не опасная боль – но боль того рода, который помогает сломить волю.

Какой-то банщик долго мылил и оттирал его мочалкой, а венгр сидел, стараясь даже не смотреть на себя: он отощал за время пути как каторжник. Потом его схватили за волосы и, запрокинув голову, остригли бороду.

Потом Хорвати вытерли и дали одежду: длинную, до колен, рубаху и штаны. Теперь его почти не отличить было от турка – от раба, которого наказали голодом и отлупили в сарае за провинность… Только он светловолос, а эти чернявые…

Хотя и светловолосых и светлокожих, как христиане, среди этой сволочи хватает.

Его отвели назад, в ту комнату, где он лежал, и посадили обратно на диван. Хорвати постарался сесть прямо.

Чернобородый посмотрел на него и засмеялся.

- Не дергайся! Ты тут еще посидишь, пока большой человек из Эдирне не приедет на тебя посмотреть. Нам велено проследить, чтоб ты не сдох к его приезду.

- Ваш большой белый паша? – спросил Хорвати, попытавшись усмехнуться. В ответ он получил затрещину.

Венгр почти уверился, что так и есть.

Он хотел встать с дивана, но ему не дали: не успел Хорвати опомниться, как опять связали ноги. Нетуго, но так, чтобы он не смог никуда уйти.

- За окнами и у дверей стража, - предупредил его главарь. – Никуда не дергайся, если хочешь жить.

Венгр понимал, что это может быть лучшей смертью из всех, какие ему предложат; но уже не имел воли так рисковать. После купанья надежда на то, что он останется жив, окрепла.