Орлиное гнездо (СИ)

Ему дали поесть, фруктов и хлеба, и выпить воды; потом Хорвати, еще раз оглядевшись в поисках выхода и удостоверившись, что бежать ему некуда, лег на диван. Он попытался осмыслить последние слова главаря – о том, что большой человек приедет из Эдирне. Конечно: пленника нельзя везти как есть через все турецкие города… и предметы, которые турки везут с собой, настолько важны, что большой белый паша сорвется с места и приедет сюда собственной особой…

Но, как бы то ни было, Давид Хорвати уже ничему не может помешать.

Он повернулся на живот, стараясь дать лучший отдых больным местам, - и спустя некоторое время заснул мучительным сном. Во сне память о боли не покидала его; и еще он видел перед собой, в окутавшем его мраке, незнакомое женское лицо… некрасивое, но исполненное темной силы смуглое женское лицо, стоявшее перед ним неотступно. Черные глаза казались провалами в никуда. Блестели длинные серьги – и блестели длинные клыки во рту, несмотря на силу, страдальчески оскаленном.

- Ах, мой бедный, прекрасный муж, - вкрадчиво, непреодолимо влекуще прошептала демоница, простерев к нему руки, сверкающие драгоценностями. – Осталось уже недолго…

Венгр вскрикнул во сне и обеими руками отмахнулся от видения. Демоница рассмеялась и пропала.

Хорвати проснулся – и долго лежал, испуганно дыша, вглядываясь и вслушиваясь во мрак. Он сел – и увидел, как за дверью переступил страж, фигура которого чернелась в свете луны. Венгр застонал и лег обратно.

Почему-то ему было очень страшно заснуть опять – страшнее даже, чем встретиться со своими истязателями, Хорвати было опять увидеть неведомую демоницу. Эта черная женщина была как бездна, откуда нет возврата.

Однако он заснул и больше ничего не запомнил из своих снов.

Хорвати просидел под замком еще целый день – и воспользовался этим, чтобы дать телу отдых и поразмыслить над своим положением. Размышлять получалось плохо, потому что он не имел никакой пищи для этого: турки, оставшиеся при нем, молчали все время, кроме тех минут, когда пленник требовал ухода. Его кормили хорошо, а вечером опять искупали.

Такая забота уже начала пугать венгра. Но томиться ему пришлось только до следующего утра – когда наконец явился тот, кого все заждались.

Хорвати услышал тяжкие шаги снаружи, потом его вздернули так, чтобы он сел; ноги у пленника были спутаны. Он успел только выпрямиться, но не собраться с мыслями.

В комнате появился высокий красивый человек – богато одетый и, как с первого взгляда понял Хорвати, принадлежавший к той самой ненавистной породе турок, которые могут сойти за христиан: рыжий и голубоглазый. Светлые волосы, завитые и намасленные, ниспадающие на широкие плечи; аккуратные холеные усы и бородка клинышком, нос с горбинкой, спокойная, но пронзительная властность во взгляде… Это мог быть только большой белый паша турок, и никто иной.

Адриан приблизился, вглядываясь в пленного со смесью брезгливости и торжества. Ухватив Хорвати за бороду белыми пальцами, турок вздернул его голову кверху и уставился в глаза. Потом оттолкнул от себя. Скрестив руки на груди, он обратился к его стражникам.

- Зачем вы приволокли сюда эту падаль?

Чернобородый вытянулся перед ним, раболепно и растерянно.

- Но, Абдулкарим-ага… Это очень ценный пленник… Белый рыцарь пожелает знать…

Адриан презрительно ткнул в Хорвати пальцем, не глядя на него.

- Этот? Что ценного в этом мешке дерьма? Мне уже ясно, что он ничего полезного не сможет рассказать!

Потом тон высокопоставленного турка изменился, и он повелел:

- Покажите мне все, что у вас есть!

“А ведь он, кажется, не белый паша, - сообразил Хорвати. – Это что-то непредвиденное!”

Турки, пленившие его, растерянно, но все так же раболепно вытряхнули на ковер перед пришедшим все сокровища, добытые в замке Кришан. Казалось, рыжекудрого турка ничего не заинтересовало, кроме ожерелья.

Он схватил его с восторгом в глазах. Быстро осмотрел, губы его шевелились – в неверии или в благодарственной молитве. Потом турок поцеловал ожерелье, снятое с покойника.

- Избавьтесь от него, - приказал он стражам Хорвати, взглянув на пленного. Венгр не понял этих турецких слов, и потому не обратил на них внимания – Хорвати во все глаза следил за рыжеволосым разряженным красавцем, который подошел к зеркалу, висевшему на стене, и приложил ожерелье к шее. Адриан улыбался.

- Нет, брат, ты не предашь нас всех ради женщины, - пробормотал турок. Хорвати понял эти слова, потому что они были сказаны по-венгерски – на языке ордена Дракона.

А потом его что-то обжигающе больно, обжигающе холодно ударило в бок, и он начал падать. Бездна ослепительно улыбнулась ему.

- Отдохни, - шепнула боярская дочь; и наступила темнота.

* Охранная грамота.

========== Глава 83 ==========