Орлиное гнездо (СИ)

Василика зажала рот ладонью; карие глаза округлились от понимания всего размаха замысла, который претворялся в жизнь в эти самые минуты.

- Господи вседержителю, - прошептала она. – Неужели мой дорогой Штефан…

Корнел опять улыбнулся и взял ее за руку большой теплой рукой, заскорузлой от непрестанных суровых упражнений. У Штефана тоже были сильные руки – но больше руки мыслителя, а не воина… Руки распорядителя судеб…

- Твой сокол залетел слишком высоко, - сказал витязь, понимавший все ее душевные движения. – Высоковато для простых людей вроде нас.

Василика потупилась и покачала головой. Нет, он не заставит ее такими словами разлюбить своего друга и господина. У нее есть только одно сердце, которое она может подарить.

Корнел, впрочем, ничего больше не сказал. Он только нашел среди своих вещей и протянул ей еще запасной плащ - на меху.

- Завернись, простынешь… Тебе нужно поспать.

Василика посмотрела по сторонам и увидела, что Анастасия давно уже спит. Поблагодарив Корнела, Василика устроилась на земле, холод которой проникал даже сквозь всю ее добротную шерстяную и меховую одежду.

Корнел разбудил ее, казалось, едва только Василика смежила веки. Она поняла, как долго спала, лишь увидев над головой солнце.

Корнел накормил ее – это так живо напомнило ей бегство из Тырговиште, что Василика отвернулась, пока ела свой сухой хлеб, смаргивая слезы. Потом они сели на отдохнувших лошадей и поехали дальше.

Они ехали так несколько дней – почти не разговаривая; Василика не решалась выспрашивать еще, хотя подозревала, что Корнелу известно больше, чем он сказал. Они оба подозревали друг о друге то, чего не произносили вслух.

Корнел сдержанно, но постоянно заботился о ней и ее гречанке. Василика знала, что другие их греческие слуги остались со Штефаном, и тот распорядился ими еще давно. Простые люди всегда в воле господ – что же она жалуется?

Она жаловалась, что отстала от простых людей и так и не пристала к господам; как и Корнел, ее спаситель. Они с ним были потерянные люди, самое сподручное орудие князей и пашей.

Василика так утомилась дорогой, своими мыслями и предчувствиями, что когда она увидела впереди другой отряд, то даже не сразу поняла, что это за опасность; услышала резкий, как удар бича, окрик Корнела, сразу построивший всех. Михня и Ливиу подъехали к Василике с боков, защищая ее, и она ощутила враждебность витязей к приближающимся туркам. Что бы они ни пережили вместе со Штефаном, эта ненависть к туркам была свята.

Воины вокруг обнажили мечи. Василика разглядела среди стремительно подъезжающих всадников рыжие кудри… и золотистые; и ей стало ясно, что это конец. Каков бы тот ни был.

Здесь они разойдутся: разойдутся безвозвратно. Или полягут в бою, уже не разбирая, кто друг, а кто враг.

Василика едва удержалась от того, чтобы зажмуриться, когда к ней подлетел Штефан на вороном коне – с разрумянившимися ланитами, с голубыми глазами, сверкающими весело и грозно. Оружия он не вынимал; и валахи опустили мечи и дали ему дорогу. Не смущаясь никем здесь, турецкий рыцарь схватил Василику и стиснул в объятиях, так что даже оторвал от седла и ноги ее беспомощно лягнули воздух, теряя опору.

- Пусти!.. – взвизгнула валашка; но турок, смеясь, уже перетащил свою возлюбленную к себе в седло. Он поцеловал ее, потом опять прижал к груди.

- Великое чудо. Вот что делает вера, - прошептал он.

Беззастенчиво обернулся к своему златокудрому пленнику; и Василика наконец тоже нашла в себе силы поглядеть в лицо Белы Андраши.

Тот сидел совершенно белый – как будто его все то время, что Василика не видала своего врага, протомили в темницах. Однако Андраши был спокоен, и даже не брался за меч. Очевидно, он догадался о таком исходе уже давно; несомненно, различил среди людей Штефана и Корнела…

А Штефан как ни в чем не бывало спрашивал, счастливо заглядывая Василике в глаза:

- Здорова ли ты? Не оголодала? Она у тебя похудела, - тут он сдвинул брови и посмотрел на Корнела.

- Не прогневайся. Я берег ее как мог, Абдулмунсиф-паша, - ровно ответил валах.

Василика увидела, как переменяются краски на лице витязя; Штефан тоже увидел это и улыбнулся. А Василика думала: неужели они с Корнелом догадались про Штефана верно? И что тогда будет?

“Василика – царственное имя”, - вдруг вспомнились ей слова возлюбленного.

- Я простыла, кажется, - жалобно сказала Василика, видя, как волнуются вокруг кони, ощущая, как ей сообщается пугающая страсть мужчин, прежде всего и всегда жаждущих битвы. Штефан тихо рассмеялся.

- Скоро мы приедем в мое приграничное поместье. Там хорошо располагать наших людей, - объяснил он подруге. – Они прежде всех видят, чего ждать империи великого султана с венгерской стороны.

Штефан наградил Андраши долгим взглядом; тот ответил ему взглядом равной силы и значения.

К вечеру они прибыли в поместье – целительно пахнущее кедром и сосной, уютно озаренное фонарями. “Вот бы зажить здесь”, - подумала Василика.

И вдруг ей стало страшно, что Штефан именно здесь надумает поймать ее на слове, взять то, что она ему предложила в гареме.