Орлиное гнездо (СИ)

Старшая сестра опять придвинулась к младшей и вдруг похлопала по животу; Иоана от неожиданности чуть не ударила ее по руке.

- Ты с этим… смотри! – приказала Марина. – Слава богу, что скоро великий пост!

- Да и до поста что угодно случиться может, - прошептала Иоана.

Марина покивала.

- Твоя правда!

Потом посмотрела на Иоану с неожиданной жалостью.

- Бедняжка… Тебе опять своей головой семью выкупать! Но это ненадолго: уж теперь-то точно ненадолго!

- Как бы не кончилось иначе, чем ты рассчитываешь, - прошептала Иоана, улыбаясь почти безумно.

Марина нахмурилась и широко, открыто перекрестилась.

- Как Богу будет угодно!

Иоана повторила ее жест. Потом сестры расцеловались, и Иоана поднялась с места; она подобрала с пола и поставила на полку книгу, которая так и пролежала забытой, пока полыхал их разговор.

Кивнув сестре, она вышла из книгохранилища и направилась в большой зал – готовить его к приходу мужа.

Корнел явился румяный с мороза, свежий, счастливый… уже тем, что видел ее.

Иоана позволила стиснуть себя в объятиях; она блаженствовала, принимая ласки чистого душою супруга.

Потом застенчиво спросила:

- Хорошо ли ты поохотился?

Корнел беззаботно мотнул головой.

- Нет – напрасно только по лесам прошатался, - ответил он. – Да и бог с ним! В другой раз повезет!

Иоана грустно и серьезно посмотрела ему в лицо.

- Тебе нравится у нас?

У него под ее взглядом сделалось такое же печальное и суровое выражение, как у нее, - а потом Корнел ответил:

- У вас не хуже, чем у меня дома.

Иоана, закрыв глаза, прижалась к плечу мужа – и думала, ощущая, как его ладонь гладит ее волосы, что Марина недооценила свою пешку.

* То есть Яноша и Матьяша Хуньяди, чье родовое имя было “Корвин”, или “ворон”.

* Патронимические фамилии с окончанием на “-escu” у румын в средневековье преимущественно означали принадлежность к знатному роду.

========== Глава 23 ==========

Иоана пробыла дома еще четыре дня – прекрасных и надрывающих душу дня; любовь – к семье ли, к мужу ли, к дому ли – всегда была и радость, и страдание.

А потом они с Корнелом стали собираться в путь.

Марина все еще жила с родителями; накануне отъезда сестры ей пришло письмо от собственного мужа, в котором тот не менее горячо, чем Корнел изливал любовь к жене, описывал, в каком плачевном состоянии их дом в Сигишоаре и дела. Несколько слуг Поэнару, не решившихся бежать с господами – или слишком обременявших отряд, – погибли или потерялись во время осады и взятия Семиградья; впрочем, неизвестно теперь, к худу это было или к добру. Ведь слуги – это не только руки и головы, а еще и рты.

Прочитав послание мужа и показав его родителям, Марина показала его и сестре – почти носом ткнула.

- Вот, погляди, каков благодетель для людей ваш господарь! – вся трясясь, белая от злости, проговорила она. – Вспоминай эти строки, если вдруг засомневаешься, чье дело правое!

Иоана прочитала письмо и вернула Марине.

- Да ведь это не просто так было, - заметила она – отважно, если поглядеть сейчас на лицо старшей. – Ведь, я слышала, трансильванцы прежде такого отмщения долго господаря гневили!

Марина схватила ее за плечи так, что чуть не покалечила; Иоана задохнулась.

- Расскажи погорельцам, вдовам и сиротам, кто тут прав, - задыхаясь, проговорила старшая. – Посаженным на кол расскажи! Твой князь уже давно знает, что прав тот, кто сильнее, - и вами-дураками вертит, как пожелает!

Иоана с силой сбросила ее руки.

- Мстители легко могут превзойти и самых злодеев, - сквозь зубы проговорила она, потирая плечи. – А благородные люди - превратиться в бесчестных убийц! Как легко гибнет душа - ты еще не знаешь!

Марина улыбнулась.

- Предпочитаю погубить мою душу, нежели уступить, - тихо и отчетливо выговорила она. – В наши дни, милая Иоана, у благородных людей есть только один выбор: стать убийцами – или зайцами, которых убийцы жарят на вертеле!

Иоана, объятая ужасом, схватила сестру за руки и приказала прочесть молитву о прощении за такие слова. Марина, заразившись жаром сестры, уступила – и они вместе прочли молитву, нагнув головы.

А потом Иоана тихо попросила у Марины письмо – показать его Корнелу.

Они с ним еще ни разу не говорили о том, что он творил в Семиградье: впрочем, там он исполнял свой долг и был таким же злодеем, каким бывает всякий победоносный воин для своих врагов. Иоана, однако, была уверена – разграблением города и насилием… над мирными жителями, мужами и женами, после победы Корнел не занимался.

Он внимательно прочитал письмо; потом вернул его Иоане, не сказав ни слова. Лицо его побледнело, губы плотно сжались; и Иоана не посмела затронуть мужа сейчас.

Они выехали с рассветом через восемь дней после возвращения Кришанов из Тырговиште – в сопровождении большого отряда Раду Кришана. Иоане стало не по себе, когда она подумала, что им вдвоем придется днем ехать, а ночью спать рядом с этими преданными слугами ее отца. Не одна только Марина могла быть поверенной его тайн.