Орлиный услышишь там крик...

В 1903 году выше деревьев забрался Сантос Дюмон и совершил перелет на расстояние… двести двадцать метров. Пилот стоял на полотняной «этажерке» во весь рост в соломенной шляпе с красной лентой, в парадном костюме и успел произнести лишь один любимый с детства стих Камоэнса: «Вперед, через моря, которые никто до нас не переплыл!»

В 1906 году самолет Луи Блерио пересек Ла-Манш! Авиатор продержался в воздухе уже 27 минут и 21 секунду, не касаясь, как тогда писали, «ни одной частью машины поверхности моря».

А до этого он построил десять моделей своего моноплана, и почти все они разбились. Почтенного богача, фабриканта автомобильных фонарей, решившего вдруг летать, соотечественники называли «падающий француз Блерио». В одном из полетов у него воспламенился мотор, загорелись ноги, но он все же привел аппарат к аэродрому и посадил его… Через Ла-Манш он уже летел с костылями…

И вдруг авиация делает резкий рывок вперед, достигает поразительных успехов. С одной стороны, люди очень быстро догадались применить самолеты в боевых действиях. С другой — авиация оказалась незаменимой в срочных перевозках пассажиров и грузов, в освоении отдаленных районов. Благодаря настойчивости, смелости и самопожертвованию тысяч и тысяч людей — летчиков, конструкторов самолеты и вертолеты стали такими же незаменимыми в жизни, как плуг, трактор, комбайн.

По всем мировым трассам летают могучие советские лайнеры. На любой пятачок гор или болотистой тундры садятся вертолеты МИ-1, МИ-4, МИ-6. Люди привыкли к неумолчному гулу самолетов и вертолетов. И если вдруг рядом с ТУ или ИЛ ом они увидят воздушный шар, невольная усмешка тронет их губы. Аэростат стал таким же анахронизмом, как, скажем, паровоз Черепановых или конный омнибус. А между тем у нас есть аэростаты, и они летают, служа науке.

Многие из москвичей знают станцию Долгопрудная по Савеловской дороге. Здесь расположена Центральная аэрологическая обсерватория. Она занимается исследованиями верхних слоев атмосферы. Есть в аэрологии та-, кие вопросы, которые невозможно решить ни с помощью спутников, ни самолетов. Только аэростат приходит на выручку аэрологам.

При обсерватории существует летный отдел. Он размещается на небольшом поле, похожем на обычный аэродром.

Немногим из моих современников довелось летать на воздушном шаре. Директор ЦАО, изучая мои документы, наткнулся на летную книжку — спутницу моей молодости.

— Налетали хорошо, — проговорил он и вдруг спросил: — А радистом можете?

— Могу, — не моргнув ответил я.

— Хорошо, — кивнул головой директор, — готовьтесь…

Дело в том, что радист, который должен был лететь, заболел, а полет на аэростате уже был запланирован и откладывать его было невозможно.

Вылет назначался на раннее утро.

В полночь из дому пришел пилот Зиновеев, заслуженный мастер спорта, невысокого роста, крепкий, чуть вяловатый в движениях.

— Не спится что-то, — проговорил он, залезая в палатку, которую мы раскинули тут же, на летном поле.

Он неторопливо снял куртку, свитер, стянул унты.

— Сейчас стою на остановке. Два паренька на меня смотрят. «Почему вы в унтах? — спрашивают. — Ведь тепло!» Я отвечаю, мол, на высоте будет прохладно. «А вы летаете на ТУ или на истребителе?» — «На воздушных шарах», говорю. Видели бы их лица…

Он рассмеялся и покачал головой:

— Эх, время… Когда молодой был, так аэростатами прямо бредили. Нобиле летал на дирижабле на Северный полюс, Пикар в гондоле аэростата поднимался над Альпами… Была тогда такая заковыка, что не знали, по какому пути пойдет авиация: летали и дирижабли, и самолеты, и аэростаты. А когда я поступил в школу воздухоплавания, то, помню, мы только и спорили о том, кто же одержит верх. У нас одно время преподавал сам генерал Нобиле. Так он прямо говорил, что будущее в покорении воздуха останется за дирижаблем. Но большинство из нас, слушателей, больше верили старому аэронавту Воробьеву. Большого ума был человек. Читал лекции по теории полета и материальной части. Воробьев не хотел однобоко оценивать возможности авиации, по нему, все летательные аппараты должны дополнять друг друга, работать для одной цели — завоевывать воздух.

Да вот, к примеру, сейчас… Реактивная авиация! А что она возит? Пассажиров и чемоданы. А если срочно нужна какому-нибудь бездорожному новому городу турбина или станок, кто повезет? Зря дирижабли забыли. Они как раз сейчас и пригодились бы…

За разговорами пролетела ночь. Еще до рассвета мы были на ногах.

На летном поле ярко горели прожекторы, скрестившие свои лучи на распластанной серебристой оболочке. Мы не замечали рассвета, сумерки просто растворялись в низких тучах, понемногу светлели тени. Оболочка, похожая на гигантский гриб, распухала на глазах, разглаживая свои морщины. То и дело стартер покрикивал:

— На поясных, плавно сдавай!