Ороборо: Арлекин (СИ)

Чанёль потерял где-то сердце в тот миг, когда Чонин коснулся губами головки. Потерял сердце, потому что пульс пропал. И не хватало сил на вдох. На самый обычный вдох. А потом Чонин обвёл головку языком, мучительно медленно и изощрённо, заставив Чанёля содрогнуться всем телом. Сердце тут же нашлось и заколотилось в груди с безумной скоростью, и Чанёль едва не подавился вдохом. Бёдра будто бы сводило судорогой от острого наслаждения. Чонин крепко прижимал Чанёля к матрасу, не позволяя двигаться самому, и продолжал мучить удовольствием.

— Сволочь! — возмущённо выдохнул Чанёль, потому что Чонин не дал ему кончить. Он рванулся в сторону, свалил Чонина и вцепился в высокий ворот свитера, что всё ещё оставался на Чонине.

— Рано… ещё… — отрывисто пробормотал тот и с нарочитой медлительностью облизнул губы, чем Чанёля вполне успешно деморализовал. Новый толчок — и они оба едва не рухнули с кровати на пол, правда, теперь Чонин прижимал Чанёля к матрасу, слегка придушив в процессе.

— Куда рано? — продолжал возмущаться Чанёль, изрядно вымотанный постоянными обломами этого дня.

— Просто… Чёрт!

Они активно завозились на кровати, хватаясь друг за друга, опрокидывая на простыни и пытаясь угомонить. В ходе возникшей неразберихи спихнули с кровати всё, кроме несчастной простыни, что измялась под их телами и даже пропиталась потом. В итоге Чанёль оказался сверху, почти что содрал с Чонина свитер, прижал широкие плечи к матрасу и напряжённо замер. Любой на его месте замер бы, обнаружив чужую ладонь на внутренней поверхности бедра и палец внутри собственного тела.

— Ты… ты собираешься… трахнуть меня? — осторожно уточнил Чанёль на всякий случай, разглядывая лицо Чонина. Не то чтобы он удивился, просто ещё не до конца свыкся с этой мыслью, хотя Чонин никогда не скрывал своих намерений. Просто трудно было поверить, что на свете существовал человек, который считал Чанёля настолько желанным и так сильно его хотел, что стремился обладать им.

Чонин закрыл ему рот поцелуем. Пока терзал его губы, аккуратно добавил второй палец и принялся мягко растягивать.

— Нет, — хрипло прошептал Чонин, плотнее прижавшись к Чанёлю всем телом и потеревшись. — Я не собираюсь тебя трахать. Я собираюсь заняться с тобой любовью, Ёлли.

— Твои… ты… — Чанёль забыл, о чём хотел спросить, и вздрогнул, прикусил губу, чтобы заглушить стон.

— Да, я хочу тебя, я же говорил, — признался ему на ухо Чонин, опалив мочку неровным горячим дыханием. Его рука легла на пах Чанёля — и застонали оба. — И я сейчас или тебя получу, или… сдохну. Пожалуйста… дай мне…

Чанёль свалился на матрас, увлёк за собой Чонина и медленно раздвинул ноги — немного, но достаточно, чтобы Чонин удобно устроился между ними и ласково огладил ладонями бёдра с внутренней стороны, где кожа была особенно чувствительной. Чанёль нашарил под матрасом в изголовье всё, что могло им понадобиться, и впихнул в руки Чонину. Сам он сейчас не мог с этим разбираться. Прикрыв глаза, вслушивался в шорохи, а потом приподнялся на локтях, чтобы взглянуть…

Чанёль порывисто коснулся пальцами возбуждённого члена Чонина и большим пальцем размазал блестящую каплю по коже. Чонин на миг задохнулся — столь незамысловатое действие едва не свело его с ума, это было очевидно для них обоих.

— Ёлли…

Чанёль едва не кончил от этого низкого и хриплого от неприкрытого желания голоса.

— Да, — почти беззвучно выдохнул он. И повторил громче: — Да.

Он сам развёл ноги шире, попытался потереться бёдрами, податься вверх — ближе к Чонину, чтобы подтвердить своё согласие.

К чёрту, всё к чёрту! Он сходил с ума так же сильно, как Чонин. И если они не сделают это… он тоже просто сдохнет. Через минуту или пару минут. Потому что нельзя всего лишь смотреть на Чонина и оставаться в живых. И Чанёль впервые в жизни поверил, что человек может умереть от желания. От такого желания, когда всё тело сковано мелкой дрожью, осыпано капельками холодного пота, и под кожей в венах и даже крошечных капиллярах пульсирует кипящая от страсти кровь. От желания, когда всё решает только неудержимая и неконтролируемая жажда поцелуев и прикосновений, когда тело только на это и реагирует, когда на всё наплевать и хочется чувствовать другого человека всеми возможными и доступными способами, когда…

Чанёль запрокинул голову и почти до крови закусил нижнюю губу, пытаясь пережить это и унять сердцебиение. Это — единение с Чонином.

Твёрдый член меж ягодиц, много неприятно прохладной смазки, растянутый вход и боязнь шелохнуться. И тысяча поцелуев на груди, плечах, шее, подбородке. И сбивчивый шёпот, опаляющий разгорячённую кожу. И горячие ладони по телу…

И то непривычное хрупкое чувство принадлежности. Странное и возбуждающее чувство принадлежности, которое иррационально делало тело Чанёля прямо сейчас удивительно чувственным и восприимчивым к прикосновениям Чонина.

— Ты… такой красивый… сейчас…