Оруэлл: Новая жизнь

Одна семья, в частности, преследовала его воображение: "ужасно недоумевающий" отец и его взрослые сыновья ("прекрасные крупные мужчины с мощными телами, узкими лицами и рыжими волосами, но худые и вялые от явного недоедания и с тупыми зверскими выражениями"), сестра с преждевременно огрубевшим лицом. Снаружи почти голые дети играли в грязи. Оруэлл сказал им, что домовладелец блефует и что в случае дальнейшего преследования им следует пригрозить судом за отсутствие ремонта. Надеюсь, я поступил правильно", - с тревогой писал он в своем дневнике. Любопытно, что больше всего в этом убожестве и лишениях его расстраивали обрывки газет, разбросанные по полу. Но его пребывание на севере подходило к концу. Через три дня после осмотра трущоб Мэпплвелла он вернулся в Хедлингли к Дейкинам. Через четыре дня после этого он вернулся в Лондон. 1 апреля он написал Муру: "Как из магазина, Уоллингтон, недалеко от Балдока, Гертс". Его ждала новая жизнь, глубоко в сельской местности Хоум Каунти.

Глава 15. Любовь в коттедже

 

Я думаю, что единственный год, когда я знал его по-настоящему счастливым, был тот первый год с Эйлин.

Джеффри Горер

 

Конечно, это не то, что можно назвать роскошью...

Письмо Джеку Коммону, 3 апреля 1936 года

 

И снова спасительницей Оруэлла стала его тетя Нелли. Как за восемнадцать месяцев до этого она нашла ему работу книготорговца в Лондоне, так и теперь она предусмотрительно предоставила ему жилье. Миссис Адам, разошедшаяся с мужем еще в Париже, провела зиму в Уоллингтоне, снимая "Магазины" у мистера Дирмера, которого уговорили передать аренду. Новый причал тети Нелли мог быть только временным, так как к началу лета она вернулась в деревню в качестве гостьи Оруэлла. Эйлин не упоминается среди "друзей", которые осматривали коттедж, пока Оруэлл был на севере, но она наверняка участвовала в подготовке, учитывая, что Оруэлл явно намеревался, что они будут жить там как муж и жена.

Где он очутился? Уоллингтон, население которого колебалось между пятьюдесятью и семьюдесятью пятью, был крошечной деревней в трех милях от Болдока и двенадцати от Ройстона, в центре которой находились паб "Плуг", приходская церковь и близлежащая ферма "Манор". Даже по примитивным стандартам сельской жизни межвоенной эпохи "The Stores", который ранее выполнял функции деревенского магазина, не заслуживал высокой оценки. Грэм Грин и его жена Вивьенн в начале 1930-х годов жили в соломенном домике на грязной дорожке в Чиппинг-Кэмдене за 1 фунт стерлингов в неделю, без электрического света и с крысами, шныряющими по крыше, но это выглядит райским уголком по сравнению с той рутиной, через которую Оруэллу предстояло пройти. "Ужас его домов", - воскликнула однажды подруга, прежде чем анатомировать многочисленные недостатки анклава Уоллингтон: "У них даже не было внутреннего туалета. Приходилось ходить в самый низ сада".

Тюдоровское происхождение и вечная сырость, "The Stores" был еще и неудобно маленьким. Войдя через дверь высотой всего четыре фута шесть дюймов, посетители оказывались в первой из двух комнат первого этажа, площадью одиннадцать футов, где находился прилавок магазина высотой по пояс. Вторая комната, которую Оруэлл использовал как свой кабинет, примыкала к примитивной дополнительной кухне. Здесь был единственный кран с холодной водой и не было газа, поэтому готовить приходилось на плите Primus. Для будущего жильца все это было бы чуть меньшим недостатком, чем высота потолка в нижнем этаже, который при росте около пяти футов девяти сантиметров заставлял его ходить с постоянной сутулостью. Несмотря на то, что коттедж находился на сети, это преимущество, как правило, сводилось на нет привычкой Оруэлла не вставлять лампочки в розетки - особенно опасной, как обнаруживали гости, при передвижении по витой вязной лестнице, которая вела в две комнаты наверху, спальню хозяев и чулан, в котором размещались гости. В пространстве между потолком и крышей гнездились птицы, и общий эффект, по словам Тоско Файвела, был "как будто живешь в доме Венди".