Оруэлл: Новая жизнь

Две недели до Рождества и два дня после него Оруэлл провел с Эйлин у О'Шонесси. Через неделю он снова был в Гринвиче в течение четырех дней. В какой-то момент во время праздников, либо в Лондоне, либо в Уоллингтоне, он, похоже, подстроил встречу с Брендой Салкелд. В январе 1940 года отмечалась годовщина его первой опубликованной книги. Чего он добился за семь лет, прошедших с тех пор, как в его руки впервые попала книга "Down and Out in Paris and London"? Для широкой публики, покупающей книги, подписчиков библиотеки Boots и любителей бестселлеров он был не более чем именем, умеренно успешным романистом и литератором, чьи работы привлекали крошечные авансы - Gollancz предложила скудные 20 фунтов за "Внутри кита" - чьи романы продавались небольшими тысячами, а публицистика появлялась в малоизвестных периодических изданиях, иногда появляясь на страницах элитных New Statesman и Nation, но чаще ограничиваясь Adelphi и New English Weekly. Если количество его писем от читателей и росло, то, как он признался Рейнеру Хеппенстоллу, "всегда от людей, презрительно указывающих на какую-то мою ошибку, и никогда от молодых женщин, говорящих мне, что я шейх". Покупатели книг левого толка знали его по "Дороге на Уиган Пирс", но "Homage to Catalonia", первая веха на пути к "Animal Farm" и "Nineteen Eighty-Four", была сметена приливом испанских военных книг. С другой стороны, знатоки книжного мира начали признавать его талант. Роман Этель Маннин "Катящиеся по росе" (1940) содержит его имя на странице посвящения ("Джорджу Оруэллу, который так отвратительно относится к бородатым, пьющим фруктовый сок, носящим сандалии школьникам, катающимся по росе перед завтраком"). Сачеверелл Ситвелл заверил его, что его сестра Эдит "с восхищением прочитала почти все, что вы написали". Даже небезызвестный К. Д. Ливис достаточно разогнулся, чтобы сделать комплимент за спиной: "Если бы он отказался от попыток стать романистом, мистер Оруэлл мог бы найти свое призвание в литературной критике, в особом, свойственном ему направлении, которое сейчас особенно необходимо".

Ни один из этих "больших пальцев вверх" не был особенно важен сам по себе, но взятые вместе они являются убедительным доказательством аргумента, рассматривающего первые годы Второй мировой войны как решающий этап в литературном развитии Оруэлла. Если одна его часть боялась, что он утопает в халтуре в то время, когда вся литературная деятельность становится бесполезной из-за более широкой политической ситуации, то другая должна была осознавать, что его карьера раскрывается, принося его произведения новым читателям и позволяя ему обращаться к темам, которые ранее были вне его сферы. В частности, в начальный период войны он начал писать для Horizon, Tribune (его привел туда Раймонд Постгейт для написания рецензий на неоплаченные романы) и американского журнала Partisan Review - все эти связи будут поддерживать его почти до конца жизни - и сделал свою первую передачу на BBC. Были времена, когда разочарование от поиска военной работы и одиночества в коттедже стало отступать, и он начал ценить возможности, которые, казалось, предлагала ему война . Возможно, все это было замаскированным благословением, задавался он вопросом в начале 1941 года, "хотя, конечно, в настоящее время это очень глубокая маскировка".

Из всех этих новых возможностей для его творчества ежемесячный журнал Коннолли был, пожалуй, самым важным. За семьдесят лет, прошедших с момента его выхода - за несколько недель до смерти самого Оруэлла, - о журнале Horizon и его неуемном редакторе было написано так много, что читатель, только что познакомившийся с Коннолли - мифом о Коннолли, личностью Коннолли, зыбкой грудой по сути нелитературного багажа, который грозит перелиться в любое рассмотрение его достижений, - иногда может быть прощен за то, что задается вопросом, к чему вся эта суета. Для его недоброжелателей он был просто проводником друзей и прихлебателей Коннолли, кликабельным и корыстным, сумевшим обойти большинство трудностей, которые угрожают подорвать литературную журналистику благодаря свободному покровителю, в данном случае старому другу Коннолли Питеру Уотсону, сыну маргаринового миллионера. По мнению его поклонников, ни один журнал военного времени не внес большего вклада в литературу 1940-х годов. Выдающееся издание своего десятилетия", - заверил Ивлин Во его редактора спустя много лет после того, как журнал закрыл свои двери: У Во были причины быть благодарным Коннолли, который купил права на серию романа "Работа приостановлена", оставшегося незаконченным с началом войны, и, несмотря на жесткое сопротивление своего неодобрительного начальника, посвятил целый номер роману "Любимая" в 1948 году.