Оружейный остров

Часами я сидел за столом впустую. Надо было срочно закончить первый в этом году каталог, но я не мог написать ни строчки. Чтобы заполнить тишину, я включал музыку – классические индийские раги или каввали[26] в исполнении суфийских певцов. Слушая их, я впадал в ступор и не замечал течения времени. Портативная беспроводная колонка стала моей неизменной спутницей, сопровождавшей меня, когда я осоловело слонялся по квартире.

После двух бесплодных месяцев я наконец пошел к врачу и получил рецепт на успокаивающие пилюли. Но они не помогли. Вообще-то от них стало только хуже – я еще меньше чувствовал себя самим собой, а хватка того, что завладело мною, лишь окрепла.

Однажды я сидел за столом, тупо уставившись в компьютер, и вдруг на экране всплыло диалоговое окно с текстом: “Слово «бхута»[27] означает «призрак»? Или что-то другое?”

Взбаламученный этим странным явлением, я сходил в ванную и ополоснул лицо. Когда я вернулся, окошко никуда не делось, но к нему добавилась надпись мелким шрифтом: “Bonduki@bonduki.com хочет начать беседу”.

Я напечатал:

“Типу, ты?”

Ответ пришел через две секунды:

“А то кто же. Ответьте на вопрос”.

“Почему ты спрашиваешь? Взял бы и посмотрел в Cети”.

“Я смотрел. А теперь спрашиваю вас. Что конкретно означает «бхута»?”

Я почесал голову и полез в словарь.

“Знаешь, я не филолог, – написал я, – и могу лишь сказать, что бенгальское «бхута» (бхут) происходит от корня весьма многозначного слова «бху» на санскрите, имеющего значения «быть, являться». Так что «бхута» означает просто «существо», «ныне живущий»”.

Возникла долгая пауза.

“Выходит, мы с вами – бхуты?”

“Наверное, можно и так сказать”.

“А как насчет животных? Змеи, дельфины?”

“В том смысле, что они живые существа, да, они тоже бхуты”.

“Тогда почему это слово используется в значении «призрак»?”

“Потому что «бхута» имеет также значение «прошлого существования». Это сродни «бхута-кала», то есть «прошедшему времени»”.

Опять большая пауза.

“Но если одно и то же слово означает «существующий» и «существовавший», то выходит, что прошлого нет? Что оно присутствует в настоящем?”

“В определенном смысле, да”.

“Но ведь это невозможно! Как прошлому быть в настоящем?”

“Это описано английским выражением «призраки прошлого». Видимо, так слово «бхута» обрело значение «призрак»”.

Отклик был мгновенным:

“То есть вы считаете, что призраки существуют?”

“НЕТ!” Я вскрикнул, потому что, саданув по клавишам, сломал ноготь. Однако продолжил печатать. “Я ВОВСЕ так не считаю, просто говорю о значении слова”.

Ответ пришел через минуту-другую:

“Ладно, я понял”.

Возник значок в виде вскинутого большого пальца, и окно закрылось.

Я захлопнул ноутбук, но не сводил с него взгляда; меня потряхивало от ожидания, что сейчас он сам собою раскроется. Казалось, этот самый надежный предмет в моем безопасном, собственноручно выстроенном мире вдруг стал порталом, через который первобытная хлябь утянет меня обратно в свои глубины.

Время утратило значение. Я не замечал череды дней.

Как-то раз всплывающее окно вновь появилось на моем экране.

“Кто такой шаман?”

Я недовольно сморщился.

“Типу, чего ты пристаешь ко мне с такими вещами? В интернете нельзя посмотреть, что ли?”

“Я посмотрел. Нашел сайт, где сказано, что шаманы могут общаться с животными. И даже с деревьями, горами, льдами и прочим”.

“Вот тебе и ответ”.

“Думаете, так и есть? Они вправду общаются со зверьем, деревьями и горами?”

Отъехав на стуле, я заставил себя поразмыслить. Видимо, я застыл надолго, потому что на экране появилось новое облачко:

“Эй, папаша! Вы тут?”

Я стряхнул оцепенение и написал:

“Я обдумывал твой вопрос. Наверное, ответ зависит от того, что понимать под «общением». Например, когда меня облаивает собака, я понимаю, что она хочет что-то сообщить. Мол, я злая, ближе не подходи. В любом случае, это уже какое-то общение, верно?”

“Пожалуй. Но вы поняли, о чем речь. Могут ли шаманы общаться на более сложном уровне?”

Я опять задумался.

“Послушай, если уж такой, как я, почти ничего не знающий о животных, распознает сообщение лающей собаки, то те, кто имеет дело с живностью постоянно – фермеры, собаководы, конные тренеры, – воспринимают, видимо, информацию и куда более сложную”.

Прошла минута, и я поймал себя на том, что ерзаю на стуле, нетерпеливо ожидая ответа.

“Хорен говорит, мой отец понимал животных. И не только их”.

“А кого еще?”

“Он видел и чувствовал то, что другие не могли воспринять”.

“Что, например?”

“Ну, всякое…” Быстрота ответных реплик вдруг резко упала. “Вроде того… о чем мы говорили в прошлый раз. Как вы их назвали, существа?”

“Не знаю, можно ли доверять словам Хорена. А что говорит твоя мать?”

На вопрос Типу не ответил. На экране появилась новая строчка:

“Дед Рафи был баули. Знаете, кто это?”

Я заглянул в словарь.

“Проводник в джунглях Сундарбана, верно?”

“Да. У баули особые отношения с животными. Рафи грит, дед был такой. Это делает его шаманом?”

Я вдруг почувствовал, что уже совершенно ничего не понимаю.

“Знаешь, кого надо об этом спросить? Пию. Она работает с животными”.

Пауза.

“Думаете, Пия с ними общается?”